* * *
На следующий день мы оказываемся в еще более смехотворном положении, узнав из «Паризьен либере» о том, что инспектор Морен из префектуры полиции арестовал Рене Жирье и Матье Робийяра на их квартире в Монфермей.
До чего же глупо! Префектуре удалось то, чего не смогли сделать мы!
Когда я прихожу в контору, Толстый вне себя от ярости:
— Вы превзошли себя, Борниш! Я вас поздравляю. Морен арестовал Жирье на нашей территории, в Бри-сюр-Марн! Я слишком либерален с вами и даю вам много свободы, вы же выставляете меня в смешном свете! Мерси за все!
Он умолкает, поправляет галстук и снова дает волю своему гневу:
— И все это по вашей вине! Вы не знаете, как им это удалось?
— Нет, — говорю я, — может быть, они выследили его благодаря жене?
Толстый садится в свое кресло и, не глядя на меня, выдвигает ящик стола.
— Неважно, — заключает он. — В любом случае я выгляжу болваном. Спасибо, Борниш, я этого никогда не забуду.
Согнув спину, я выхожу из кабинета.
Я погнался за двумя зайцами и не поймал ни одного.
* * *
Когда два дня спустя я вхожу в кабинет Кло, чтобы забрать Жирье, он сидит привязанный к креслу и уклоняется от ответов на вопросы, которыми засыпает его инспектор Лемуан, сидящий за пишущей машинкой.
Мой визит, оправданный следствием по делу о нападении на инкассаторов Патронного завода, не нравится моим коллегам из ПП, которые понимают, что это лишь предлог, а на самом деле я продолжаю охотиться за Бюиссоном. Но я не хочу рисковать и слишком долго оставлять Жирье в руках ПП. Кто знает, он тоже может проявить слабость…
Когда я вхожу в кабинет, Жирье окидывает меня сначала равнодушным взглядом, затем узнает меня и на его лице удивление смешивается со страхом.
— Гады! Они вас тоже арестовали?
Я успокаиваю его, после чего отвязываю от кресла и соединяю наручниками с запястьем Пуаре. В машине Крокбуа Жирье смеется:
— Ничего не скажешь, вы провели меня. Я вас действительно принял за журналиста.
Однако, оказавшись в моем кабинете, Жирье не проявляет больше никакого желания поболтать. Он уходит в себя, и я не могу вытянуть из него ни единого слова о том, что касается его отношений с Бюиссоном.
Когда я уже собрался уходить, он говорит мне:
— Единственное, чего я не могу понять, это как они на меня вышли. Уверен, что меня заложила какая-то сволочь.
Эта сволочь помогла префектуре полиции арестовать Жирье, а мне — другую сволочь, которая и приведет меня к Бюиссону.
Но кто же это? Ведь Мсье Эмиль работает только с надежными людьми. А при малейшем сомнении он стреляет…