Старший надзиратель заговорщицки подмигивает мне и хлопает меня по животу.
— Очень рад знакомству, инспектор, — говорит он густым басом. — Вы пришли по поводу Жирье? (Он приподнимает фуражку и чешет свой череп.) Да, провел он нас, ничего не скажешь, обвел вокруг пальца. Зато остальные — настоящие охранники, правда, ребята?
Пятеро охранников одновременно кивают головами.
— Вы знаете, — продолжает начальник тюрьмы, — в остальных мы полностью уверены. Никто больше не сбежит. Лучше выпейте с нами сидру, инспектор.
Я выпиваю протянутый мне стакан, и мой желудок тотчас же начинает возмущаться. Пора прекращать пьянство.
— Послушайте, — говорю я, — мне некогда. Мне необходимо получить некоторые сведения и быстро найти Жирье, пока он не укрылся в недосягаемом месте. Что вам известно?
Начальник тюрьмы ставит стакан на стойку бара:
— Лично мне ничего. Охранникам, насколько я могу судить, тоже ничего.
— Хорошо, — говорю я, — а кто мог бы пролить свет на это дело?
Шеф задумывается на несколько секунд:
— Думаю, что Жорж Кюде что-то может знать, письмоводитель. Идемте к нему.
Мы пересекаем площадь, входим в здание тюрьмы и проходим в канцелярию. Мастодонт за письменным столом при нашем появлении встает и раболепно смотрит на главного надзирателя.
— Это Кюде, прозванный Рыжим, мое доверенное лицо, — представляет шеф. — Он был раньше библиотекарем, а теперь заменяет меня в мое отсутствие, так, Жорж?
Рыжий угодливо кивает. В течение двадцати минут я допрашиваю его, но мне не удается вытянуть из него даже ничтожной информации. Он ничего не знает и на все вопросы хныча отвечает:
— Я не дружил с Жирье, господин. Мы друг друга недолюбливали. Клянусь, господин, я ничего не знаю, клянусь жизнью моей матери.
Шеф тянет меня за рукав в угол комнаты. Он прикладывает рот к моему уху и шепчет:
— Ему можно верить, инспектор. Если он клянется жизнью своей матери, значит, он говорит правду.
От этой опереточной тюрьмы у меня голова идет кругом. Между одурманенными алкоголем охранниками и тихими заключенными существует такое согласие, что мне становится ясно, что я вряд ли что-нибудь вытяну из этой мафии. Я решаю наведаться в жандармерию города.
Открывая мне дверь, охранник-заключенный едва слышно шепчет:
— Рыжий над вами просто смеется. Он был лучшим другом Жирье и даже позволял ему звонить в Париж. Проверьте телефонные разговоры, и вы увидите.
— Почему ты мне это говоришь?
— Потому что Рыжий постоянно заставляет меня чистить уборную.
Я не люблю, когда меня принимают за простофилю. Я снова возвращаюсь в канцелярию и под вопросительным взглядом шефа, оторвавшего от газеты голову, подхожу к столу Кюде.