История предпочитает не замечать, что ее герои осаду священного Олимпа начинают с колыбели, пеленок, материнских рук и их судьба в немалой степени зависит от той, что в счастливый или недобрый час встретилась на жизненном пути.
Справедливости ради надо сказать, что и среди жен есть свои таланты, свои непревзойденные образцы. И Елена Дмитриевна по праву достойна лаврового венка, но не как муза науки или искусства, а как доброе божество домашнего очага. Это талант, ни с чем не сравнимый.
Как часто женщины не облегчают, а донельзя усложняют, а порой приводят к безвременному роковому концу жизнь гениев. Они вовсе не злодейки. И можно ли их укорять в отсутствии редчайшей, но необходимой для жизни с гением способности — самозабвения?
* * *
Карьера Щепкина-актера складывалась небезмятежно, что вполне понятно — его манера игры сближала театр и реальность. Это было слишком необычно, чтобы нравиться консервативной публике. «Я помню, — писал Михаил Семенович, — считалось невозможным говорить на сцене просто и непринужденно, как говорят в жизни. Это считалось неприличным для сцены...»
Кроме того, его мучил «мелкий» репертуар, о чем приходилось спорить, недружелюбие и зависть некоторых коллег, с чем приходилось смиряться. Играл он почти каждый день роли, далеко не всегда для него интересные.
Но вся тревога и неудовлетворенность утихали, когда Михаил Семенович возвращался в благодать своего дома, где всем правила его «Алеша».
А это «все» к 1831 году состояло из двадцати четырех человек — целая коммуна, в которой всем хватало теплоты и внимания. Откуда же взялось такое большое семейство?
К шести собственным детям добавились сироты товарища Михаила Семеновича по провинциальным гастролям Барсова и дочь разорившегося купца, подруга его дочерей, которую он взял на воспитание. Щепкин перевез к себе всю родню с престарелым отцом во главе: брата, двух сестер, матушку — под опекой своей турчанки-невестки она дожила чуть ли не до ста лет.
Но самое главное, Щепкины давали приют престарелым актерам, часто бессемейным, никому не нужным.
— Ах, жалко мне эту старуху. Она совсем одинока. Я просил ее переехать ко мне жить. Ты как, Алеша?
— Ну, что же, Мишенька...
Такие диалоги между Еленой Дмитриевной и Михаилом Семеновичем заканчивались тем, что в доме появлялся новый человек. В результате, как писал знакомый Щепкина, «это было что-то вроде домашней богадельни, порученной заботливой жене его...».
За первые восемь лет службы в Малом театре Щепкин скопил денег и купил дом с большим палисадником для своего обширного семейства. Он был очень рад возможности преподавать в театральной школе, так как это давало приработок. Из Елены Дмитриевны получилась хорошая экономка и хозяйка, которая многое умела делать собственными руками. Ее жизненный опыт сослужил ей добрую службу: она привыкла довольствоваться для себя малым и истинное удовольствие находила совсем не в том, что обычно радует женщин.