Народ, шаставший туда-сюда по разным делам, попутно прихватывал все, что валялось под ногами: бесполезное складывали в кучу возле выхода из туннеля перешейка; остальное относили в другие кучи. В замке на глазах становилось чисто и просторно – исчезали груды обугленных бревен и досок, разбитые бочонки, керамические обломки и даже лошадиный навоз собирала детвора. Народ действовал, будто на субботнике, только, в отличие от добровольно-принудительного мероприятия, делал все на совесть – им ведь здесь жить.
К вечеру вся уцелевшая, но уже ни на что не годная древесина были сложена в несколько поленниц – нам ее надолго хватит для костров и печей. Люди вычистили внутренности всех башен и обыскали их подвалы. Помимо вина, обнаружилось немало хозяйственной утвари; целый склад, забитый щитами, древками копий и вязанками стрел; арсенал с каменными ядрами для, увы, сгоревших баллист и катапульт.
В центральной, большой башне, там, где раньше обитал сам барон с семьей, в подземелье обнаружилась прочная дверь, окованная железными полосами. На ней сохранился замок, и он был закрыт. В честь такого случая позвали меня – народ ожидал, что наткнулся на сокровищницу или как минимум на склад редкостных деликатесов.
Увы, все оказалось гораздо прозаичнее: за взломанной дверью обнаружилась темница. Причем в одной из камер в колодках гнили два тела – похоже, про них здесь попросту забыли, причем очень давно: состояние трупов было очень плохое, а запах стоял такой, что глаза резало.
Понимая, что народу надо давать разрядку, я вечером разрешил открыть винную бочку и сам присоединился к скромному празднеству. Для питья использовал кубок из мутного стекла, добытый Туком где-то в замке. Судя по всему, посуда считалась ценной, раз держать ее выходит престижнее, чем дорогое серебро.
Вино, кстати, оказалось недурным – даже при том что не особо в алкоголе разбираюсь, вряд ли я мог ошибиться в данном случае. Вот только закуска подкачала: пить столь изысканные напитки с пшенкой и дурнопахнущей рыбой, привезенной с последней стоянки, было плебейством чистой воды.
В темноте на стенах запылали костры и факелы – людей на караулы выделили не пожалев и строго-настрого запретили им оставаться в одиночестве: помнили про тех странных коротышек. Хотя башни оставались темными и безжизненными, выгоревшими изнутри, со стороны, наверное, Мальрок теперь выглядел грозной крепостью. Я физически ощущал на себе взгляды врагов: наверняка ведь таращатся с вершин своих холмов и зубами скрежещут от злости.
Ничего, теперь посмотрим, кто здесь самый главный.