Комитетчик ответил лишь ухмылкой. Дескать, ладно, смейся, пока я добрый, разрешаю. Смеется тот, кто смеется последним, а уж как я сейчас посмеюсь, обхохочешься просто.
Один из дознавателей вколол Иннокенту сыворотку правды, и как только она стала действовать, началось стандартное дознание. Каин на все вопросы отвечал правдиво, даже не пытаясь как-то юлить, говоря полуправду, что иногда покруче и действеннее откровенной лжи.
Но один вопрос из стандартного блока про спецслужбы все-таки поставил в тупик даже его самого.
– Имеешь ли ты отношение к каким-либо спецслужбам?
– Хм-м…
– Отвечай! – взвизгнул Давид Сукерман над его ухом.
– Пожалуй, нет.
Сукерман взглянул на оператора полиграфа. Тот выглядел несколько смущенным.
– Не врать, отвечай!
– Послушай, генерал, меня всегда удивлял это крик: не врать. Как я вообще могу лгать, если нахожусь под действием сыворотки правды? Я просто органически не могу врать…
– А полиграф показывает, что ты врешь! Пятьдесят процентов достоверности ответа! Это все равно что ложь!
– Потому что вопрос не корректный… Научитесь задавать правильные вопросы. Давай я так скажу: я – Каин Иннокент, позывной Ригель, не являюсь агентом спецслужб… Сколько процентов теперь показывает полиграф?
– Девяносто три… – глухо признал комитетчик.
– Вот видишь…
– Но в какой-то связи ты со спецслужбами состоишь, это показывает предыдущий ответ, – не сдавался работник невидимого фронта. – И я хочу знать в какой! Живо говори!
– Да особого секрета и нет… Я был неявным агентом. РУВКФ сделало все, чтобы я попал в пиратскую среду, вы уже знаете как, с целью последующего использования, так сказать, активирования, воззвав к таким чувствам как долг, честь и прочей поэзии, посулив всяческие блага, звания и награды.
– И ты работал на них?
– Нет. Более того, я им всячески мешал.
Сукерман хмурился, полиграф показывал высокие проценты правдивости ответов.
– Кто такая Лара?
– Агент РУВКФ, мой куратор, – не стал отрицать Каин, надеясь, что и она не запирается, иначе ей могут устроить кошмарную головомойку.
– Она и сейчас курирует тебя?
– Нет. Хотя… никогда нельзя быть ни в чем до конца уверенным. Ей лучше знать.
Допрос продолжился до самого последнего момента, пока Иннокент еще мог шевелить губами и отвечать.
– Мн-да! – похохатывая, протянул главный комитетчик, стоя над Каином, когда тот очнулся уже в камере.
Чувствовал он себя довольно сносно, только голова чуть гудела, видимо, частые проверки начинали вырабатывать к ним иммунитет.
– И десятой части того, что ты о себе рассказал, хватит на расстрел! А уж все вместе – на средневековое четвертование!