– Ну, не плачь, – заговорила она, изо всех сил стараясь унять дрожь, от которой стучали зубы, – я нечаянно тебя уронила… не плачь…
Девочка снова обхватила руками ее шею и крепко прижалась к ней, всхлипывая.
– Отыщут нас, тетя?.. Правда, отыщут?..
– Ну, конечно, отыщут… Ведь и твоя мама и моя мама спохватятся, что нас нет… Будут искать и откопают… Видишь, мы с тобой обе живые… Нас не убило… Мы с тобой, как услышим голоса, начнем кричать… нас и откопают… – убеждала Люся девочку, а еще больше – самое себя.
– Тетя… хорошо, что вы проснулись!.. А когда вы спали, я думала, – вы неживая… Я кричала, кричала, а вы не двигаетесь…
– Долго кричала?
– Не знаю… долго… Тетя… возьмите меня на колени… мне холодно…
– Постой… давай я осторожно поищу, нет ли выхода… Ты сиди, не двигайся.
Люся встала на четвереньки и поползла, шаря руками кругом себя.
– Тетя! Не уходите! Я боюсь! – девочка вцепилась в нее и снова заплакала.
Люсе самой хотелось плакать, кричать, звать на помощь… Будь она одна, она, может быть, упала бы ничком, закрыв лицо руками, и забилась бы от отчаяния и ужаса.
Но вот руки Люси нащупали какой-то низкий и широкий ящик. Упираясь в него, она с трудом встала на ноги, подняла руки вверх – балки над ней не было. Она протянула вперед обе руки и дотронулась до ровной стены. Попробовала осторожно сесть на ящик, – он стоял твердо. Она села глубже, прислонилась спиной к стене. И сразу же девочка, не отпускавшая ее ни на минуту, полезла к ней на колени. Люся обхватила худенькое тело девочки обеими руками и прижала ее к себе. Она и сама очень озябла.
– Вот так… нам будет обеим теплее… – сказала она тихо.
Голова у Люси кружилась, слегка тошнило, спина и затылок тупо ныли.
Огромным усилием воли Люся заставила себя говорить спокойно:
– Знаешь… должно быть, сейчас уже ночь, и никого нет на улице… Только я уверена, что нас уже ищут… вот увидишь… А тебя как зовут?
– Аленушка.
– А меня Люся. Сколько тебе лет?
– Шесть… Тетя Люся, а скоро нас найдут?
– Скоро, Аленушка.
– Тетя Люся, а как я кушать хочу, – жалобно протянула девочка.
– Кушать? – Люся вдруг вспомнила о пакетике, сунутом ей в карман, и, достав его, осторожно развернула.
– На вот лепешку. Кушай. – И, нашарив в темноте руки девочки, она бережно вложила в них одну из дурандовых лепешек.
– Спасибо! – прошептала девочка и стала жадно есть.
Люсе есть не хотелось. Она была слишком потрясена.
Аленушка доела лепешку, потом совсем затихла, крепко прижимаясь к Люсе.
Люсе становилось все хуже. Какая-то слабость охватывала ее, а в ушах стоял звон. Она изо всех сил прижимала к себе спящую девочку, словно искала в этом маленьком хрупком тельце защиты. Но руки немели, девочка, казалось, тяжелела с каждой минутой. «Сейчас уроню»… – с ужасом подумала Люся, напрягла последние силы и бережно положила девочку на ящик к стенке, а сама легла рядом с ней и, обняв обеими руками, прижалась к ней всем телом. Она закрыла глаза, и сразу ей показалось, что она вместе с ящиком и Аленушкой с бешеной быстротой летит куда-то вниз. В ее сознании все спуталось, и она впала в забытье.