Бедная женщина заплакана и звала мимовольно ту же ладонь, чтобы она была в эту минуту под ее головою и чтоб другая его же рука обняла ее истерически дрожавшие плечи.
— Ну, одначе, дай же ты мне мою повязку, — побудила ее утром солдатка Фиона.
— А, так это ты?..
— Отдай, пожалуйста!
— А ты зачем разлучаешь?
— Да чем же я вас разлучаю? Неш это какая любовь или интерес в самом деле, чтоб сердиться?»
НИКОЛАЙ ЛЕСКОВ. Леди Макбет Мнепскою уезду
--------------------------------------------------------
КСТАТИ:
«Любовь одна, но подделок под нее — тысячи».
ФРАНСУА ЛАРОШФУКО
Аренами любви и ее суррогатов всегда были и женские монастыри.
Отличие их эгрегоров от тюремных состоит лишь в том, что в этом случае энергия похоти сочетается не с волнами тревожности, характерной для преступниц, а с волнами религиозной экзальтации, пожалуй, гораздо более сильными, чем первые, о чем свидетельствуют многие факты массового психоза в женских монастырях.
АРГУМЕНТЫ:
«Бешенство очень часто имеет своим источником какую-нибудь любовную историю, как это видно на примере эпидемии, вспыхнувшей в 1550 году в Бригитском монастыре в Ксанфе.
Весьма интересны случаи, происшедшие со священниками Gaufridi из Марселя и Grandier’oM из Людена. Истеричные монахини неоднократно жаловались на то, что эти священники соблазнили их. Дело Grandicr’a сильно осложнилось благодаря личной неприязни, которую питали к этому тщеславному и высокомерному пастору Св. Петра все его коллеги. Для этого баловня и любимца всех Люденских женщин роковым оказался тот факт, что урсулинки тамошнего монастыря всячески желали иметь его в качестве своего духовника и вместе с тем никак не могли добиться этого. Слух о его стойкости и непорочности проник в монастырь, и все его обитательницы были охвачены сильным желанием узнать этого человека. Он безраздельно господствовал в их мыслях, несмотря на то, что они его совершенно не знали.
Многочисленные монахини, сильно расположенные к истерии и нимфомании, очень скоро пришли к той мысли, что их непреодолимое влечение к Grandier'y объясняется особой чародейской силой, с помощью которой он покоряет их сердца.
Но, дав простор этому предположению, монахини не остановились на нем; они пережили момент обладания и совокупления с инкубом в образе Grandier'a. Противникам Grandier’a не стоило уже большого труда раздуть это и без того сильно разгоревшееся пламя. Они всячески старались поддерживать среди монахинь враждебное отношение к Grandier'y. пользуясь различными эксорцизмами, т. е. формулами, которые произносились с целью изгнания дьявола из человеческой души. Они шпионски выведывали у монахинь мельчайшие подробности их бешенства; материал же они получили самый богатый, благодаря пышной фантазии этих женщин. В те моменты. когда надвигались приступы бешенства, монахини произносили самые мерзкие слова, вели себя самым бесстыдным образом, несмотря, или, вернее, именно в силу этих эскорцизмов, которые страшно возбуждали их вместо того, чтобы успокаивать.