ИНТЕРВЬЮ:
Корр.: Скажите, в веренице бесконечных сплетен о несравненной Клаудии Шиффер встречается и правда?
Клаудиа: Правдой оказываются ничем не примечательные подробности — разрыв контракта с продюсером, продажа дома, покупка новой виллы. Все это никакого отношения к сложной и противоречивой жизни примадонны не имеет. И мир начинает додумывать — дом продан потому, что великолепная Шиффер стала жертвой одного из самых опасных маньяков Европы — мол, он вечерами проникал в ее дом и насиловал ее. В результате звезда вынуждена была съехать из собственного дома. И знаете, почему я сделала это так скоропалительно?
Корр.: Вероятно, насильник был уж чересчур активен.
Клаудиа: Именно чересчур. И я, которой это уже начинало нравиться, сбежала, чтобы не попасть к нему в вечное рабство.
Корр.: Восхитительная чушь… Кстати, почему вы все-таки так поспешно продали дом?
Клаудиа: Могу я со своим неимоверным доходом — я ведь первая супероплачиваемая супермодель мира — позволить себе раз в шесть лет маленький каприз — смену дома?
Корр.: Думаю, можете.
Клаудиа: Ну вот и все. И никаких маньяков.
Корр.: Тем не менее жизнь супермодели вашего уровня не так уж сера.
Клаудиа: Жизнь модели любого уровня тяжела. Я имею право бросить туфлей в зеркало, а любую другую за это уволили бы. Зато мне нужно ложиться в постель только с именитыми или по крайней мере с суперстрастными партнерами. Иначе мне как- то неприлично.
Корр.: И вы ложитесь?
Клаудиа: Больше всего на свете я люблю спать одна. И если бы у меня была возможность следовать этому принципу на протяжении всей жизни, я бы так и поступала. Я не люблю мужчин.
Корр.: Вы хотите сказать, что с гораздо большей симпатией относитесь к женщинам?
Клаудиа: Женщин я не люблю еще больше, чем мужчин.
Корр.: Тем не менее мужчин в вашей жизни хватает…
Клаудиа: Когда женщина их не любит, ей приходится менять партнеров достаточно часто, чтобы они не встали ей поперек горла. Да, у меня много мужчин.
Корр.: А как же ваш роман с Дэвидом Копперфилдом?
Клаудиа: У нас долгие и сложные отношения, когда — любовные, когда — безупречно нежные и абсолютно платонические. Дэвид для меня — не воплощение супермена, слава Богу. Он друг в самом сокровенном смысле. Он примчится из-за города, чтобы починить мою машину, хоть в полночь. Где, скажите, можно найти такого друга? И если мне повезло в жизни в чем-то, так в том, что Дэвид — мой.
Корр.: Вы ему изменяете?
Клаудиа: Хотите спросить, ложусь ли я в постель с другими мужчинами? Ложусь. И он об этом знает.
Корр.: А он позволяет себе подобное с другими женщинами?