-Ну, это совсем другое дело, так бы сразу и говорили, - успокоился неожиданно быстро Николай Фёдорович, - даже интересно поговорить!
-А мы вам уже и билет купили! - повеселела Алла, до этой минуты скучающим взглядом рассматривавшая небольшую фотографию военного на фоне большого фотопортрета в тёмнокоричневой раме, - На завтра!
-Да? С вами не соскучишься. А как быть с работой?
-А вы где работаете?
-Так столяром в фирме.
-А телефон есть?
-Ну есть, конечно.
-Считайте, что мы этот вопрос с повестки дня сняли! - засмеялась Таня.
Николай Фёдорович взял из рук Тани билет, повертел его в руках.
-Что, вот так закрыть дом на ключ и вперёд? А я даже не успел в квартиру ещё ни одной вещи перевезти. В Москве долго придётся находиться? И куда там обращаться?
-Вы с нами и поедете! - засмеялась Алла. - Завтра на вокзале мы вас будем ждать в пять часов вечера на перроне. И пожалуйста не опаздывайте!
-И уж не подведите нас! - просительным тоном добавила Таня. Молодой человек с видеокамерой всё это время то включал видеоглаз, то выключал, отчего стрекот мотора действовал раздражающе на хозяина избы.
И когда гости покинули, наконец, дом, вздохнул с облегчением.
Он долго выбирал рубашку, долго её гладил. Затем очередь дошла до брюк. Пришлось откопать и один галстук на всякий случай. Возня эта вызвала на свободу несколько нехороших слов. Тут и женщинам из Москвы досталось, и Володе, а уж старика, который осмеливался называть себя родственником, Николай Фёдорович и вовсе затолкал под толстое одеяло из отборного мата.
Вспомнился детский разговор с матерью.
-Мама, а если объявится папа вот сейчас, лучше нам с ним будет, чем с дядей Лёшей?
Мать тогда мечтательно посмотрела в пустоту и ответила: - Ой, как лучше-то было бы, когда бы Феденька да объявился!
-Вот, Прасковья Степановна, зри с неба-то на покойничка в живом виде! Чёрт побери! Раньше-то память не мог пробудить? - почти вслух шептали губы Николая Фёдоровича. - Ну, повидаться, поболтать придётся. Старик всё-равно где-то живёт, уедет и не сегодня-завтра помрёт. Всё и забудется.
Голова Николая Фёдоровича всё тяжелела, появилась мысль - не опоздать бы. И он заснул с какими-то сумбурными мыслями, от которых вся жизнь его повернулась к неясному будущему.
На другой день на железнодорожном вокзале его встретили вчерашние женщины из Москвы.
Неожиданно для Николая с ними оказался и Володя. Лицо Николая Фёдоровича посветлело. Обниматься отец и сын не стали. Было это у них не принято, потому что какая-то отталкивающая сила была заложена ещё Прасковьей Степановной, не любившей телячьих нежностей. Николай Фёдорович перевёл взгляд на скамейку, которую украшал раритет Советского Союза - старик, похожий на высохший гербарий, смотревший на него тёмнокоричневыми глазами в венке выцветших волос, не везде торчавших из черепа кучно.