После его слов Надя снова замочила слезой глаза. Видно, ей стало страшно при мысли, что и её скоро тоже будут препарировать и с такими дефектами закопают.
После возвращения в квартиру Володя стал беспокоиться о следующих приготовлениях к похоронам. Он явно торопился, звонил, договаривался. Потом он ушёл платить за услуги землекопов, покупать гроб, венок, памятник. Когда он вернулся через несколько часов,
Людмила, уже остывшая от спора с зятем по поводу открывшегося родства, тоже с намокшими глазами обнимала мать, перейдя на немецкий язык незаметно для обоих, успокаивала Надю, обняв за плечи.
Володя хлопал глазами, не понимая лающий язык. Он был теперь уже рад, что не на немке женился. Правда, другой факт не казался ему слаще. Ему ещё предстояло познакомиться с Петром Лубиным, вторым сыном Фёдора Ивановича, но он надеялся, что этот второй Пётр не страдает отсутствием ума.
Людмила уже пригласила Надю жить в её квартире, но это тягучее привыкание к родству захватило и старуху. Надя чувствовала себя в квартире дочери скованно. Дорогая мебель, ковры, люстры давили на её психику.
Барак ей был привычнее, поэтому она отказывалась неумело, боясь обидеть дочь, которая и имя носила не ею названное. Людмила и сама чувствовала, что лучше бы было так, как было до знакомства. Зять, конечно, не сахар, особых способностей в бизнесе не проявил, Лену без матери обеспечить не может, а теперь и вовсе развинтится! Тётка ведь - не тёща, подавай родственнику всё, что можешь!
А всё виновата Советская власть! Какого чёрта надо было отбирать детей у "врагов народа", давать им другие фамилии и имена? Вот и накровосмесились! Вот и пошла хилая молодёжь!
С такими мыслями Людмила находилась с Надей на кухне, готовила ужин. Надя смотрела в окно, обе молчали, у обоих были свои мысли. Вошёл на кухню Володя. Чтобы развеять молчание женщин, он сообщил, что завтра, наверно, гроб уже привезут, остальное будет готово дня через три.
Похоронили Фёдора Ивановича тихо, без лишних гостей. Пришли только три человека, которым покойный нравился умелым изготовлением для них обуви. Соседи только посмотрели вслед автобусу, не надеясь на приглашение на обед. Памятник тоже был скромным. Звезду не заказали. Просто крест, раб божий такой-то и пожелание спать спокойно.
Володя с Леной уезжали в Алматы. Володя даже не пообещал ещё раз приехать. Надя как-то осторожно подвигала ладошкой на прощание.
Николай Фёдорович получив телеграмму о смерти отца, повертел её в руках. Глаза его остались сухими, ву душе не звякнула ни одна струна. Он не успел привыкнуть к неожиданно свалившейся родне, и сама мысль поехать на похороны казалась абсурдной, тем более, что деньги его перекочевали в карман Володи. Ехать было просто не на что. На душе скребли кошки. Вся его жизнь получилась какой-то скомканной.