– Вы к кому? – вопрос можно было считать риторическим, но Максим все же ответил:
– К вам, Марина Владимировна. Я по рекомендации, – и по-хозяйски захлопнул дверь перед носом подоспевшей охранницы.
Боброва соображала быстро, она бросила телефон в сумку и, грохоча каблуками «шпилек», кинулась к столу. Плюхнулась в кресло, поставила сумку перед собой на стол и поинтересовалась ядовито-любезно:
– А вы по какому вопросу? Да, и кто же посоветовал вам обратиться ко мне? Фамилию назвать можете?
Максим уселся на стул напротив Бобровой, достал из внутреннего кармана ветровки то, что осталось от «вчерашнего», и положил на стол перед директором одну крупную купюру.
– Простите? – Боброва с недоумением посмотрела на деньги, потом на Максима.
– Что-то я вас не пойму, – начала она. – Что вы себе позволяете? Я охрану вызову…
На стол поверх первой легла вторая купюра. Боброва смотрела то на Максима, то на деньги и молчала.
Две купюры накрыла третья. Охранница орала, билась в запертую дверь, Боброва не сводила взгляд с денег, Максим ждал. Но ничего не происходило, директор интерната сидела, уставившись в стол. Максим не мог рассмотреть выражения лица тетки, ему мешала упавшая на ее глаза сцементированная лаком челка. Он положил на стол предпоследнюю купюру, свободной рукой приподнял полу ветровки, коснулся рукояти «грача».
– Хорошо, я вас поняла, – ожила Боброва и закричала хорошо поставленным голосом провинциальной примадонны:
– Не беспокойтесь, Светлана Сергеевна, все в порядке! Это ко мне!
Крики и стук в дверь прекратились. Боброва передвинула сумку с места на место, и деньги исчезли под днищем кожаной кошелки, которая тут же отъехала в сторону и вниз. Максим убрал остатки наличных в карман и откинулся на спинку стула.
– Кто вас интересует? Мальчики, девочки? Возраст? – Боброва уже грохотала ящиками стола.
– Девочки, от десяти до тринадцати лет, – ответил Максим.
– Блондинки, брюнетки? – над столешницей шевелился залитый лаком начес. Блестящий клок дрожал, концы прядей тряслись, как лапки раздавленного, но еще живого насекомого. Максим отвернулся, подавил подкативший к горлу комок.
– Я хочу посмотреть на всех, чтобы выбрать, – обернулся на голос Максим, – мальчики, девочки – на всех.
– На всех, так на всех. Вот, пожалуйста, – на столе перед ним легли два толстых альбома в одинаковых бордового цвета обложках. Боброва подвинул их поближе к Максиму, вылезла из-за стола и потопала к зеркалу, восстанавливать поблекшую во время сделки красоту. Максим перелистывал картонные страницы и рассматривал фотографии детей. Тонкие бледные лица чередой проходили перед его глазами, под каждым снимком была подпись – имя и возраст. Странно, что не указана цена, или все они идут по одному прайсу?