Генеральный прокурор был бы более всех других поражен этим открытием, так как, призывая иногда к себе и «товарищей» китайцев, он всегда выслушивал от них один ответ:
— Мы не понимаем по-китайски, господин прокурор, и не можем сказать поэтому, что творится в башках этих типов.
Порник из Дуарнене иной раз при свидании с прокурором прибавлял к этому:
— Они, господин прокурор, такие невежды, что не понимают ни слова по-бретонски!
Порник был бретонец и потому разыгрывал в этих случаях роль наивного простака, думающего, что весь свет непременно должен знать по-бретонски.
Другой, Мариус Данео, разыгрывал такую же роль по отношению к своей родине, Провансу, продолжая в унисон с первым:
— Даже, господин прокурор, по-провански они не знают ничего, честное слово! Это просто невозможные олухи!
О поведении же заключенных они единодушно отзывались с самой лучшей стороны, говоря, что более скромных и покорных людей они и представить себе не могут.
— Мой Фо, — пояснял при этом Порник, — по целым дням все читает свои китайские книги, и случается, что с большим трудом можно вызвать его на прогулку вокруг наших домов!
— А мой китаец, господин прокурор, — прибавлял провансалец, — по преимуществу или спит, или вырезает ящички из мягкого дерева, и тоже не большой любитель прогулок.
Ниже мы узнаем истинные мотивы, заставлявшие этих людей лгать и тщательно скрывать подлинные отношения, какие существовали между ними и заключенными китайцами.
Карт-бланш. — Положение одного ссыльного. — Преданность больного. — Китайский предрассудок. — «Нам нужно золото!» — Что было дальше.
В ТАКОМ ПОЛОЖЕНИИ ДЕЛО ОСТАВАЛОСЬ в продолжение восьми месяцев, и генеральный прокурор за весь этот срок успел не больше, чем в первые дни. Наконец он написал в Париж, что не имеет никакой надежды успешно выполнить возложенное на него поручение, тем более что план, предписанный ему, не дает ни малейшей свободы действий, а потому он просит освободить его от всяких забот по этому делу, передав его кому-нибудь другому.
Вместо ответа Прево-Лемер получил предписание неуклонно продолжать расследование дела, причем в конце бумаги было прибавлено, что «правительство предоставляет ему действовать по собственному усмотрению, вполне полагаясь на его проницательность, опытность и знание местных условий жизни».
Словом, ему давалась карт-бланш, и в случае успеха его, без сомнения, ожидала какая-нибудь высшая награда.
Тогда генеральный прокурор решился привести в исполнение проект, который он давно уже обдумывал и, так сказать, лелеял про себя. Он рисковал многим с этим проектом, но был убежден, что только чрезвычайные средства могут принести желаемый успех и, ввиду важности самого дела, рискнул сжечь корабли.