— Уф, черт возьми, я едва не задохнулся в этой клетке! Почтенный папаша мог спасти меня двумя способами: или раскрыв двери нашего заключения, или убравшись отсюда! Он предпочел второе — ну, тем лучше для него и для нас! Но вообрази себе фигуру виновника моих дней, если бы он вздумал раздвинуть половинки занавеса! Последовал бы диалог, имевший место при открытии убежища некоего господина в гардеробном шкафу в два часа утра: «Что вы тут делаете?» — «Прогуливаюсь!» Потеха!.. Но что за мрачный вид у тебя? Неужели тебя так устрашило наше приключение?
— Нет, но я все думаю.
— О чем?
— Сейчас узнаешь.
— Как ты находишь идею папаши выдать Стефанию за Эдмона?
— Вот именно об этом я и хотел поговорить с тобой… Но сначала скажи мне, зачем ты привел меня сюда?
Этот вопрос сразу придал физиономии Альбера то серьезное и отчасти беспокойное выражение, с которым он вошел в этот салон в сопровождении своего друга.
— Видишь ли, — сказал он, — я хочу просить тебя об одной услуге…
— Если только она в пределах моих возможностей, — отвечал Сеген, — ведь ты знаешь, что я всегда твой покорный слуга.
— Дело касается твоей специальности, то есть денег… Скажи мне, как ваши корреспонденты рассчитываются за свои авансы, получаемые от вас?
— Да очень просто — сведением баланса в конце каждого месяца.
— Твой ответ не совсем ясен для меня… Но как бы там ни было, а я, кажется, пропал, если ты не придешь ко мне на помощь: мне остается или пустить себе пулю в лоб, или бежать в Америку, спасаясь от гнева Прево-папаши!
— В чем же дело?
— Прошлый месяц я был увлечен адской игрой…
— И, конечно, проиграл?
— Естественно!
— Сколько?
— Боюсь сказать.
— Не ребячься, говори!
— Полмиллиона!
— Черт возьми, ты-таки преуспеваешь! И это в прошлом месяце, говоришь? Как же ты расплатился?
— Я сделал перевод уплаты этих пятисот тысяч франков на счет папаши, подписанный Мистенфлютом или, кажется, Баландаром, если не ошибаюсь…
— Так. Но по этому переводу, братец, не будет ни гроша уплачено, и твои Мистенфлют или Баландар будут опротестованы!
— Ты, однако же, не понимаешь, что я хочу сказать…
— Говори яснее, и я тебя пойму.
— Неужели ваш банк отказал бы в уплате требования, подписанного Баландаром, даже и тогда, если бы на нем значилась подпись…
— Твоего отца? Несчастный! Угадываю, в чем дело: ты, значит, подделал его подпись?
— Вот именно! — ответил Альбер с улыбкой облегчения, после чего продолжал: — Ты ужасно туп на догадки! Но продолжу… Теперь, когда ты знаешь все, скажи мне, не мудрствуя лукаво, можешь ли ты спасти меня? Если можешь, я буду тебе вечно признателен, если же нет, то я буду знать, что мне остается предпринять.