Постепенно втянулась и даже оставалась после смены для новой работы — замены путей. Меняли их вручную. И шпалы, и рельсы таскали на себе. Работала в основном молодежь. За это давали дополнительную пайку хлеба, немного денег. В сравнении с другими девчатами она голодала меньше — спасал огород возле дома. Бывало, наберет осенью моркови, свеклы, лука, принесет на базу подруг угощать. Как-то принесла свои гостинцы, еще не успела раздать, как на путях остановился воинский эшелон. Кинулась к теплушкам: может, брат в какой-нибудь окажется… Красноармейцы зубоскалят, кричат ей что-то… Сама не понимает, как вышло, только стала она все свои овощи раздавать парням в гимнастерках. До кого не дотянется, тому бросит. Пусть поедят, полакомятся. На фронте, поди, витаминами не кормят. Так и повелось. Не один эшелон встречала она, и не один раз довелось ей слышать: «Спасибо, сестренка! Отвоююсь, приеду — замуж возьму…»
Не вышла она замуж, хоть всегда была окружена веселыми и надежными друзьями. Бывало, по весне ребята ей помогут огород вскопать, девчата — овощи посеять, картошку посадить. Так и жила в трудах и заботах, пока новой не прибавилось. Приехал в Полетаево эвакуированный из Москвы завод, и поселили в домишко к Вотиновым семью с двумя детьми. Стали жить вместе, в одной комнате. Две койки — у квартирантов и отца, Рая с детишками — на полу. А утром чуть свет на работу. И опять «бери больше, кидай дальше». Откуда только силы брались? Наверное, от щедрости душевной, от ощущения молодости, которая, несмотря ни на что, властно звала за собой, как только наступал вечер и за окном раздавались звуки гармошки. Вечорки полетаевские были особыми, не похожими на сегодняшние дискотеки и танцы под магнитофон. Здесь не только плясали и частушками перебрасывались, но игры устраивали — молодежь вместе со взрослыми, со стариками. И беседы бывали тихие, задушевные, и прогулки по ночному поселку…
Учиться очень хотелось, и потому пошла она на курсы автогенщиков (не больно-то женская профессия). Получила четвертый разряд и поехала в Челябинск. Мастер в депо сказал: «Автогенщиков нам не надо». Но она все равно осталась — подручной. Десять лет так проработала. Кислородные баллоны по 85 килограммов на себе таскала — не привыкать к тяжестям. Электрокары уж потом появились, а в войну — тележки. Но опять же не всегда на тележке по депо проедешь — кругом уголь, дрова для паровозов, а на себе сподручней. Вот и надорвалась. Получила инвалидность. Да что об этом говорить. Про болезни говорить неинтересно — они у каждого свои. Главное, появилась у нее в Челябинске возможность учиться в десятилетке. И вот в той самой комнатушке без окон окончила она девять классов вечерней школы (в десятом врачи не разрешили учиться). Много читала, удивлялась, какая интересная бывает жизнь. Профоргом избрали, а когда на пенсию вышла, выбрали ее в совет рабочей чести. Я думаю, очень подходящая для нее работа, как и членство в совете ветеранов района.