Вот это ощущение, что старшие товарищи рядом, всегда поддержат, помогут, научат, давало уверенность. Ни у кого не было и мысли, что тебя оставят в беде. И мы старались, очень старались выполнить каждое поручение наилучшим образом. Считалось постыдным не справиться с делом, которое тебе доверили.
Для Йорша не было маленьких дел. В воспитании все важно. В нашем цехе было несколько цыган. Неприученные к труду, они не знали, куда деть себя. Один из них повадился на наш участок. Ходил от станка к станку, отрывал от дела. Все девчонки у него были Розочкой, за всеми пытался ухаживать, всем говорил одни и те же доморощенные комплименты. Я как-то пристыдила его. Он признался, что не умеет работать, не получается. Вот петь, плясать — пожалуйста. Наш разговор я передала Льву Ароновичу. «Пусть лучше поют и танцуют для рабочих, чем бездельничать, — сказал он. — Нельзя зря хлебом кормить». На очередной заводской комсомольской конференции группа цыган выступала перед нами с концертом. Они старались до пота, честно зарабатывая свой хлеб.
Приближалась победа
День ото дня крепла сила коллектива. Работали так, что заводу несколько раз подряд присуждали переходящее знамя ГКО. И питание стало получше, побольше порции. Мы втянулись в напряженный ритм. Завком профсоюза и комитет ВЛКСМ закупали билеты то в театр, то на концерт. Редко, но праздники эти были. В Челябинск приехал оркестр под управлением Эдди Рознера. Очень хотелось послушать настоящую «живую» музыку. Концерт состоялся в актовом зале монтажного техникума. С нами пошли Йорш, начальник отделения Бильдюгин, старший мастер ОТК Хоменко.
Окна в зале были зашторены. На сцене слабый голубоватый свет. Играли «Караван в пустыне». Я закрывала глаза, чтобы по звукам, только по мелодии представить все, о чем рассказывает оркестр. Виделась пустыня, волнами перекатывающиеся пески. Тревожно, тонко, пронзительно воет ветер. Изредка тихо звякает колокольчик на шее верблюда, еле слышен вздох измученного человека… Стояла тишина, словно зал пустой. Мы были так очарованы музыкой, что не слышали грозы, разразившейся за стенами помещения. Когда вышли на улицу, сияло солнце. Обмытая дождем, зелень ярко блестела. По асфальту текла «река». Мы разулись и веселой гурьбой, как в детстве, пошли по лужам босиком. Радость просто распирала нас, и мы пели подряд все, что знали.
Как-то под утро я обнаружила, что нет моих помощниц-контролеров. А детали тащат со всех сторон. Пошла искать. Нашла их в коридоре второго этажа. Парами под свое «ля-ля-ля» танцевали девчонки кто фокстрот, кто танго, а кто и вальс. Хотела пристыдить и осеклась: им время пришло танцевать, дружить с мальчишками, любить. Хотела уйти незаметно, но тут меня увидела Рая Бунова, подлетела: «Давай, Клава, потанцуем!» И подхватила меня. А через несколько минут все дружно работали.