Возмущение понятно. Но зачем же кричать? Я считала, что головомойку надо устраивать тем групоргам, кто работает спустя рукава, а не всем без разбора. Так и сказала комсоргу ЦК. Разговор как бы запнулся. Помолчав, Яша уже другим тоном сказал:
— Если у тебя нет задолжников, помоги другим групоргам.
— Хорошо… Значит, я могу идти? Надо ведь детали принимать…
На другой же день мы с Верой Рыженковой обошли всех задолжников. В первую же зарплату долги были погашены. А когда мы в цехах стали просить талоны для молодежи, Непомнящий добился, чтобы порядок этот стал не исключением, а правилом по всему заводу. К 25-летию ВЛКСМ многих активистов наградили ценными подарками, отметили благодарностями министерства.
С приходом Непомнящего к руководству заводская комсомольская организация окрепла, развилось соревнование, появился интерес сделать что-то свое, придумать новое. Но не только работой жив человек, даже в такое горькое время, как война. Яша был строг, но и человечен. С приближением победы все чаще появлялись мирные желания. Как-то узнали, что для завода откуплен спектакль в театре музыкальной комедии (да, был когда-то такой в Челябинске!). Когда мы спохватились, билетов уже не было. Вера обратилась к Яше, но и в комитете ничего не осталось. «Ладно, — сказал Яша, — приходите, проведу вас». На беду нашу мы опоздали, в цехе почему-то задержались. Прибежали в театр, а спектакль уже начался. Ну, думаем, все пропало. Но в дверях в зрительный зал стоял Яша и энергично махал рукой: скорее, мол, идите.
Вот эта черта (если обещал — сделай) была главной в его характере. Он и в нас, комсомольских активистах, воспитывал эту обязательность. А еще был искренним и честным, того же требовал и от нас. Ему мы и возражали, и спорили с ним, не опасаясь, чем это может аукнуться в дальнейшем.
Потом Яша уехал в Ленинград. Но в Челябинск приезжал не раз. Ведь Танкограду отдал лучшие годы своей молодости. А теперь его уже нет…
Лев Аронович Йорш мечтал: «Кончится война — поеду жить только в Ленинград. Такой город и такие люди-ленинградцы на всей планете единственные». Он и уехал туда. Только рано умер. Скорблю о нем, как о брате. Как брат, он учил меня, заботился, оберегал. Нет Раи Буновой, доброй, веселой, справедливой. Нет еще кого-то. Это печально. Но жизнь продолжается в наших детях и внуках…
Я рассказала о том, в чем участвовала сама, что запомнилось в товарищах, что дорого сердцу. То драматическое время не ослабило в нас человеческого достоинства, не убавило доброты, искреннего желания прожить жизнь с пользой для людей. В какой-то мере это нам удалось. Удалось потому, что рядом с нами были такие коммунисты, наши старшие товарищи, как Йорш, Бильдюгин, Точеный.