— Если только не делаешь из них барбекю, — отозвался с потолка Церес. — Тогда люди довольно вкусные.
— Как и Шаронте, — ответил Кседрикс, взглянув на него, — которые лезут не в свое дело.
Церес полностью укрылся своими крыльями.
Кседрикс переключился на Сэм и Дева:
— И если я убью людей, то нарушу соглашение, позволяющее нам оставаться здесь, и тогда мы все отправимся обратно в ад даймонов, прислуживать величайшей сучке-богине, которую вам доводилось встречать. — Он направился к лестнице, располагавшейся в дальнем углу бара. — А теперь идите за мной.
Идя по полу, Сэм поняла, что шла босиком, не получая ничьих воспоминаний.
Как странно.
В голове все еще царила полная тишина. Причина в Деве, или что-то сделали Шаронте? Она понятия не имела, но была благодарна за это. Было действительно здорово снова жить как обычный человек.
Хотя бы несколько минут. Ради одного этого стоило побыть магнитом для даймонов. Однако безумие необходимо прекратить, и скоро — она устала, что те появляются без приглашения.
Грубые, бесчувственные ублюдки.
Кседрикс привел их в маленькую комнатку в середине коридора наверху, в которой стояли кровать, комод и небольшая тумбочка со старомодной электрической лампой. Она была отделана розовым и рюшами в викторианском стиле — очень женственная и милая — полная противоположность вспыльчивому, откровенно мужественному демону.
Задержавшись в дверном проеме, Керрина указала на дверь за собой:
— Наша комната прямо тут, если вам что-нибудь понадобится.
Кседрикс начал было возражать, но Керрина проигнорировала его.
Сэм напряглась, услышав неожиданный плач ребенка, хотевшего, чтобы его мама пришла в соседнюю комнату.
Керрина тут же исчезла, а Кседрикс стал выглядеть еще агрессивнее:
— Как я уже говорил, Медведь, если ты впутаешь мою семью в войну, я удостоверюсь, что это станет последней ошибкой, которую ты совершишь.
— Мир, брат, — ответил Дев, подняв руки. — Я бы никогда не причинил вреда чьей-то семье. Ты это знаешь.
С мрачным выражением лица Кседрикс закрыл дверь и исчез.
Сэм оттолкнула вспыхнувшую внутри боль, когда малыш перестал плакать. Горькие, но в то же время радостные воспоминания нахлынули на нее, заставляя желать провести еще хоть секунду со своей дочерью. Боги, какими невыносимыми тогда казались эти крики, особенно когда у Агарии были колики. Сэм боялась, что сойдет с ума, мечтая о той поре, когда уже никогда не услышит этот звук.
Теперь она бы все отдала, чтобы услышать его вновь. Чтобы иметь возможность держать на руках свою кричащую малышку и убаюкивать ее всю ночь, даже несмотря на измотанные нервы и недостаток сна.