—Следовательно, мозг просто предоставляет возможности для формирования мыслящей личности?
—Однако, ты молодец, Гарри, раз сумел так быстро разобраться в этом. Между прочим, если согласиться с выводом, к которому ты только что пришел, то логично признать и то, что условия для формирования сознания могут предоставить не только структуры нервных клеток, но и любые другие физические структуры, обладающие подобными свойствами.
—А ты что же, с таким выводом не согласен?
—Наоборот, целиком и полностью согласен. Более того, признание возможности существования небиологического разума раз и навсегда выбивает почву из-под ног тех, кто утверждает, что биологические существа обладают какими-то особыми свойствами типа биополя, телепатии и тому подобного. Кстати, нематериальность психологических образов можно доказать еще проще, без привлечения достижений современной науки. Ведь если согласиться с тем, что нашим мозгом создаются материальные отражения, материальные образы, то как можно было бы узнать, чем мы окружены: реальными, самостоятельно существующими вещами или же материальными продуктами нашего мозга? Отсюда до признания того, что существую только я, а вся вселенная - мое производное, рукой подать. Так что это в арифметике плюс да плюс - всегда плюс, а в философии, как и в жизни, может получиться и минус.
—Ну, а если сознание просто другой вид материи? - заинтересованно возразил мне Гарри.
—Бог троицу любит! - подхватил я его мысль. - Но поскольку у нас все-таки одна вселенная, а не две разные, то тогда должна быть и третья материя, объединяющая и создающая две предыдущие. Я подчеркиваю: создающая! Платон называл ее “богом”, Спиноза “природой”, но суть от этого не менялась, поскольку и в том, и в другом случае весь реально существующий мир превращался у них в игрушку ирреальной непознаваемей субстанции, его породившей. И человеку не оставалось ничего другого, как выбросить на свалку весь свой миллионолетний опыт, разум, наконец, и успокоиться в хлеву полуживотного существования. Если тебя это устраивает, то с богом! - закончил я свой монолог, и мы несколько минут помолчали. Джексон, как видно, переваривал новую для него информацию.
—Это ладно, ты меня убедил, - прервал он затянувшееся молчание. - И все-таки у меня остается к тебе еще один вопрос, хотя он может показаться тебе несущественным или даже нескромным, но профессия обязывает. Видишь ли, я обратил внимание на то, что ты как-то очень остро и личностно включился в этот, в общем-то, теоретический спор с Монтегю. Нет ли у тебя какой-нибудь антипатии к нему, а может быть, ты с ним где-то уже встречался?