Ладонь Мартина все еще лежала на выпуклом животе Клэр, когда ребенок толкнул ножками. Изумленный Мартин на секунду отдернул руку, словно от горячей печки.
— Ребенок шевелится! — сказал он, улыбаясь.
Но за этой улыбкой, за этими словами скрывалась затаенная грусть; вспышка восторга сменилась глубоким разочарованием. Несмотря на все их старания, Френсис так и не смогла забеременеть, и это обстоятельство ложилось сумрачной тенью на их отношения. Никогда прежде он не чувствовал биение будущей жизни под своей рукой. Клэр знала, что иногда Мартин рисовал в своем воображении день, когда он положит ладонь ей на живот, как он сделал это только что, и почувствует, как там шевелит ручками и ножками малыш. Вот только в этих фантазиях малыш был его.
В 1965 году Луиза, дочь Френсис и Мартина, — к тому времени девочке уже исполнилось пятнадцать лет, и она была опытной наездницей — упала с лошади, на которой каталась в Хэмпстед Хиз. Позвоночник Луизы оказался сломан в трех местах, и сначала доктора говорили, что повреждения крайне серьезные и, вполне возможно, она уже никогда не встанет на ноги. Но Френсис увезла дочь за город и на полгода поместила в реабилитационную клинику, где девочка постепенно заново училась ходить. Для них это было очень тяжелое время, и, несмотря на то, что Мартин каждые выходные приезжал в клинику и ежедневно звонил Френсис, она постоянно жаловалась, что он больше переживает за свой ресторан, чем за нее и за ребенка.
— Это неправда, — терпеливо отвечал Мартин, но понимал, к чему она клонит.
Он без раздумий бросил бы ресторан ради своей семьи — об этом даже речи не было, — но ресторан никогда бы не отпустил его. Когда он работал на большой, светлой, оборудованной по последнему слову техники кухне, которую много лет устраивал так, чтобы она отвечала всем его запросам, то погружался в состояние сродни медитации. Остальной мир отступал на второй план, так же как и мысли о том, что совсем рядом сидит множество голодных людей, с нетерпением ожидающих появления жареного люциана или сырного ассорти, что у него есть дочь, которая перенесла тяжелую травму, красавица жена, которая очень боится за девочку и порой теряет над собой контроль. Вместо этого он помнил лишь, что надо нарезать, очистить, сварить, взбить и помешать. Руки Мартина двигались с невероятной скоростью — как учила его Николь на кухне родительского дома много лет назад, — и он постепенно погружался в транс. Занимаясь готовкой, он порой грезил о Клэр, представляя ее юной, свободной и принадлежащей ему. Иногда эти грезы охватывали его до такой степени, что ему начинало казаться, будто Клэр до сих пор жизнерадостная девушка, которая терпеть не может шляпки, а он самонадеянный и страстно влюбленный в нее юноша.