Однако Оуэн того явно недолюбливал; это было абсолютно ясно. Оуэн считал, что Кирк не разбирается в том, что делает. Но Оуэн может и ошибаться. К тому же ему не нужно, чтобы Кирк был экспертом — главное, чтобы тот был достаточно хорош в своем деле.
Еще пятнадцать минут. Может, постучать? Интересно, если прийти раньше, это тоже аукнется ему, как и опоздание?
Зазвонил мобильник, и Стерлинг вытащил его из кармана. Что он будет делать, если это Оуэн, что говорить? Черт, может, просто уехать…
— Вижу, ты пунктуален, — протянул Кирк, его голос был глубоким и вкрадчивым. — Хороший мальчик. Но тебе нет нужды сидеть на улице и морозить задницу. Входи и позволь мне согреть ее.
— Да, сэр, — слабо отозвался Стерлинг и открыл дверцу, все еще прижимая телефон к уху. — Спасибо, что разрешили мне прийти.
— Не делай поспешных выводов, — сказал Кирк. В голосе зазвучал смех, видимо, он считал себя остроумным. — Мне нравится, когда другие держат рот на замке, пока я не задам вопрос. Я не люблю пустой болтовни.
Стерлинг послушно замолчал и подошел к двери, которая распахнулась прямо перед ним. Кирк оказался даже крупнее, чем ему помнилось, волосы и усы были аккуратно подстрижены. На нем были белая рубашка с черным кожаным жилетом, кожаные брюки и тяжелые ботинки.
— Входи, — велел он, закрыл дверь и, взяв Стерлинга за подбородок, стал разглядывать его лицо. — На колени.
Боже, да этот парень времени зря не теряет. Стерлинг сел на колени, опустив голову, и сказал себе, что Кирк — мастер Кирк, как ему нравилось, чтобы его называли — сейчас главный, а ему остается лишь подчиняться. Это просто. Он сумеет.
— Значит, вы с Оуэном расстались, — заметил Кирк, — я так и думал, что долго вы не продержитесь. У него репутация чертовски требовательного Дома, все эти правила и нормы, к тому же он цацкается с девственниками, а я нет, — и с силой потянул Стерлинга за волосы, заставив откинуть голову, так что он сквозь выступившие слезы уставился в холодные карие глаза Кирка. — Я сразу показываю новичкам, кто их хозяин, и если они хотят этого так же сильно, как ты, то им нравится, и они умоляют о большем. Ты собираешься делать то же самое, мальчик-красавчик? Будешь меня умолять?
Слова были грубыми, почти пошлыми, но в их искренности не приходилось сомневаться. Кирк был возбужден; стоя на коленях в такой позе, его член, толстый и длинный, трудно было не заметить, выпуклость четко проступала под кожаными брюками, а все остальное было неважно. Если он уже довел Кирка до такого состояния, значит, делает все правильно. Значит, он хоть на что-то годен.