На лице Стерлинга было написано сомнение, но он кивнул. Оуэн цинично подумал, что мальчик, вероятно, не принял его слова всерьез. Ничего, еще примет.
— Окей, если это ваше условие, то хорошо, я попытаюсь быть более терпеливым. Но… не могли бы мы… не знаю, поговорить еще об этом? — Стерлинг повернул голову в направлении идущих к ним студентов и понизил голос. — Не на территории университета. Я знаю, не слишком хорошо, если нас увидят вместе. Могут возникнуть разные домыслы о… как это называют? Неформальных отношениях? — Губы Стерлинга изогнулись в добродушной улыбке, которая отразилась и в его глазах, осветив их, отчего и так привлекательное лицо стало потрясающе красивым.
О Боже, Оуэну придется нелегко.
— Я могу пригласить вас на ужин, — предложил Стерлинг.
Оуэн покачал головой. Он не мог припомнить ресторан, в котором не было бы ни малейшего шанса наткнуться на кого-то из знакомых, к тому же для того разговора, что им предстоял, подобное место было не лучшим вариантом. Одних этих причин было достаточно для отказа от приглашения Стерлинга, но самое главное — Оуэн не хотел, чтобы его приглашали. Вероятно, Стерлинг все еще неосознанно боролся за контроль над ситуацией, но Оуэн не желал — и не мог — отдать власть в его руки.
— Нам нужно поговорить, — сказал он, — но я предпочитаю делать это в менее людном месте. Придешь ко мне домой в восемь. Уверен, ты сможешь узнать адрес. — Отдавал приказы, устраивал сессии… как много раз он делал это? Но по позвоночнику все равно пробежала дрожь желания, и Оуэн видел, что Стерлинг ответил на это желание, даже не осознавая, что делает — Оуэн машинально отметил едва заметные признаки — например то, как Стерлинг придвинулся к нему ближе, ловя каждое слово. — Поешь что-нибудь перед приходом, но не пей ничего спиртного, даже пива. — Он улыбнулся. — И нет, тебе запрещено снимать возбуждение, когда будешь в душе, но, уверен, это ты и так уже знаешь.
— Я много читал, — напомнил ему Стерлинг, и Оуэн расслышал в его голосе нотку столь знакомого дерзкого высокомерия. Сейчас в Стерлинге чувствовалось напряжение, которого не было раньше. Оуэн не сомневался — это оттого, что мальчик думал, что победил, добился своего, а значит, он теперь главный. — И да, я найду ваш дом. В восемь. Меня накажут, если я опоздаю?
— Как сказать, — почти ласково ответил Оуэн, знающий, как вести себя со Стерлингом, когда тот в подобном настроении. — Посчитаешь ли ты наказанием то, что я скажу тебе уйти и для начала научиться пользоваться часами или вообще больше не приходить, раз не можешь следовать даже самым простым инструкциям? — Он прошел мимо Стерлинга, чтобы взять с полки ключи. — В восемь, Стерлинг.