- Прошу, не надо меня проверять, - Девушка в знак уважения наклонила голову. – Алина не инициирована. Превратится в мясное желе. Вам это надо? Или… Вы именно этого и хотите? К тому же у нас всего два места!
- Нет, пусть живет…
- И я об том же! Свое долголетие она итак получила по наследству! С неё и этого хватит!
И только сейчас, после слов Ольги, Никита вспомнил, что одну из внебрачных дочек Фомы-мельника звали Алиной. Мысль о возможном реальном возрасте молоденькой блондинки поразила…
Белые внутренности «гроба» контурами напоминали человеческое тело. На ощупь оказались упругими и теплыми.
Ольга удобно разместилась внутри, и с нею вроде бы ничего сверхъестественного не произошло.
Никита рискнул - как только затылок коснулся подголовника, тяжеленная крышка начала опускаться. От волнения разобрала жуткая зевота. Накатил животный страх - захотелось вырваться наружу, но крышка закрывалась гораздо быстрее, чем открывалась. Оставшаяся узкая щель позволяла если только просунуть палец.
В затылке больно кольнуло - отключающееся сознание с немыслимым ускорением понеслось по темному коридору навстречу бесконечности.
Обычная земная жизнь с ее привычными радостями и огорчениями, с несбыточными мечтами и небольшими достижениями в один миг стала недоступной для Никиты.
Он сделал шаг «наружу» - неожиданно вырвался за жесткие ограничения обыденной реальности. Та его часть, что звала себя Котом, всегда этого хотела. Но обычный спасительный человеческий страх неудержимым снежным комом разрастался даже в ставшем бесчувственным теле Никиты.
Оказывается, «третий» всегда был лишним: зеленый «саркофаг» рассчитан на двоих. И Алина, оставшись «за бортом», все-таки проиграла. Выбранная ею роль домашней скромницы в данной ситуации оказалась неконкурентоспособной.
По крайне мере, так успел подумать Никита.
Конец 1 части
Все, что происходило с Никитой после отключения сознания до самого момента пробуждения, стерлось из памяти, будто кто-то невидимой безжалостной рукой вырвал ненужные страницы из книги воспоминаний. Но… помнились все, с кем в деревне пришлось познакомиться.
Очнулся Никита стоящим перед прозрачными «лобовыми» пластинами-стеклами «треугольника». А за ними расстилалась бескрайняя зеленая равнина, испещренная змеями глубоких оврагов. Беспощадные лучи солнца, застывшего в зените, слепили глаза. Непривычная для городского жителя тишина терзала ухо. Изредка снизу, из люка, затянутого колышущейся «пленкой», доносился шелест травы, да отголоски треска крыльев стай серых птиц, темными облаками проносившихся в голубом бесконечном просторе и пикировавших вниз до самой земли.