— Отправляйтесь в деревню. И чтоб с пустыми руками не возвращались!
В ближайшей деревушке, затерянной в лесу, ни одного жителя не было. Нам встретились только двое бойцов, таких же искателей счастья, как и мы.
— Ну, что нашли? — спросил Петр.
— Чего тут найдешь? Кошки — и те разбежались, — ответил спокойно и рассудительно пожилой боец.
— А это что у тебя? — спросил я другого бойца, помоложе, который держал Нечто серое, бесформенное, похожее на мешковину.
— Кожа. Не видишь, что ль? — прохрипел он простуженным голосом.
— Кожа?
— Свиная. На чердаке нашли. Еще вопросы будут?
— Ей сто лет в обед. Что ты с ней будешь делать?
— Распарим. За свииину сойдет…
Мы с Петром, в свою очередь, заглянули в хаты, подвалы, сараи и, конечно, ничего не нашли. Повернули восвояси в глу боком унынии.
У крайней избы увидали костер. У костра — те двое, сидят, варят в котелке свиную кожу.
— Присаживайтесь, — пригласил пожилой. — Я ж вам говорил, что ничего не найдете. Мы тут не первый день.
— И не боитесь, что вас за дезертиров посчитают? — удивился Петр.
— Не посчитают, — ответил пожилой уверенно. — У нас бумага есть. Мы заготовители.
— И много чего заготовили?
— Вчера в лесу мешок сухарей нашли.
Сказав это, он внимательно посмотрел на нас, проверяя, какое произвел впечатление. Мы усмехнулись, приняв сказанное за розыгрыш. Тогда наш собеседник вытащил из кармана шинели сухарь, разломал его пополам и протянул мне и Петру.
Молодой с нескрываемой злостью смотрел на своего слишком щедрого напарника. Ему, как видно, не понравилось и то, что гот выда. л их общую тайну. Мы, правда, и сами слышали, что советские самолеты сбрасывают для нашей армии продовольствие и боеприпасы, но искать эти сокровища в лесу нам и в г олову не приходило.
— Не болтал бы ты лишнего, — предупредил пожилого младший.
— А чего?
— А того самого… У нас с гобой от пустой ходьбы по лесам ноги распухли.
— Ничего, выдюжим, — уверенно сказал пожнлой.
— Может, и выдюжим, лежа в медсанбате.
— Ишь куда собрался! Ты уже полежал там, когда ранен был. Теперь повоевать должои.
Молодой только пошмыгал носом. На нас он не смотрел. Молча ковырял палкой в котелке.
— Из каких мест будешь, батя? — обратился Пегр к пожилому.
— Из Тыливки. Не слыхал про такую?
— Не приходилось.
— Большая слобода. Раньше мы были харьковские, теперь — курские.
— А я из‑под Калуги, — представился Петр.
— Значит, с Егоркиным почти земляки? Он тульский, — кивнул пожилой на молодого.
— Хоть и земляк, а… — Егоркин недоговорил.
Пожилой погрозил ему заскорузлым пальцем. И тут
же стал оправдывать товарища: