А.П. При это вы рассматриваетесь еще и как социальный инженер. Вы занимаетесь социальным конструированием. Вы так или иначе участвуете в процессе, который разворачивается сегодня в России и который я назвал бы процессом унификации. Кончился цветастый, многомерный, пестрый период политической и общественной жизни. Ушли люди, ушли их микроидеологии, упрощается политический и идеологический ландшафт, выстраивается некий новый централизм. Что за этим стоит? Это какие-то одномоментные для общества колебания или это управляемые процессы? И если последнее, то каким вы видите политико-идеологический ландшафт России?
Г.П.
Для людей только лучше, когда их жизнь упрощается. Ведь на душе у человека никогда не "просто"; и хорошо, если ему ясен хотя бы внешний рисунок жизни: дом, работа, приход, школа, булочная, библиотека… Замечательно, если у наших людей восстановится доверие к ходу собственной жизни, надежда на прочность ее бытового и государственного русла. Но — нет, я не думаю, что это уже состоялось. "Унификация" о которой вы говорите, — пока еще подытоживание и ревизия старого, а не создание чего-то истинно нового и долгосрочного. Путинская "инвентаризация" и должна заканчиваться унифицированными перечнями — что потеряно, что еще осталось, что взято под особый контроль… Черта под революцией подведена, но черта — это слишком простая фигура! И разумеется, из перебежчиков уже выстроился всероссийский актив, готовый поучаствовать в составлении описей, да и попользоваться имуществом заодно.
То, что мы видим, — конец, а не начало. Реализуются последние из набора идей, с которыми люди Путина вступили в первое президентство. Метут по сусекам, что еще осталось. На столе у меня лежит набор идей, которые были в головах людей на тот момент. Видно, где эти идеи представляют собой черновик системы, а где ее нет, а есть сумма возражений и поправок против каких-то догм 90-х и 80-х годов. Праволиберальные поправки, централистские, национальные поправки… В этом наборе идей, догм и возражений я не вижу национальной палитры "слева направо", а вижу лишь попытку увязать, сохраняя под контролем массу процессов, стремящихся каждый к своему финалу. В том числе, я думаю, и к финалу в Кремле. Путин подходит к моменту, когда придется сказать (хотя бы про себя, полушепотом!) — а что мы на самом деле такое? Что намерены делать в стране и в мире? И — зачем, с какой целью? Мы где-то возле этого порога.
А.П. Ваше утверждение сводится к тому, что крупного концепта, крупного замысла пока что нет, а происходит реализация ряда прорывов перед решающим выбором сверхзадач и сверхзатей, которые уже сложатся в нечто новое. Какое новое — еще не ясно…