А.П. Вы исключаете возможность экспансии талибов в регионы Средней Азии, экспорта радикального ислама в Ташкент или Душанбе?
И.М.
Восприятие угрозы моими российскими друзьями рассматривалось следующим образом. Первое. Расширение угрозы на Узбекистан и Таджикистан. Второе. Огромный поток беженцев в Узбекистан и Таджикистан. И третье. Экспорт идеологии экстремизма. С 8 августа 1998 года талибы находятся на границе Таджикистана и Узбекистана, и ничего похожего не происходит. Посмотрите на отношения между Узбекистаном и Таджикистаном. И здесь нет никакого негативного влияния талибана. Просто надо, чтобы таджики и узбеки перестали устраивать бои на афганской территории.
Я возглавлял делегацию своей страны в Ташкенте на встрече "Шесть плюс два". Там встречался с президентом Каримовым, и он выразил желание установить дружеские отношения с талибами. Что осталось от северного альянса? Только Масуд, который возглавляет партию, и профессор Раббани. Какие отношения между Раббани и Масудом? Налицо тот факт, что они друг друга ненавидят. Поэтому нельзя говорить, будто Пакистан полностью поддерживает талибов. Пакистан — мирное государство, потому что мы понесли больше всего потерь и страданий из-за Афганистана.
Надо сказать, что любая революция всегда — экстремизм. Но со временем любые революционные идеи становятся умеренными. Возьмите французскую революцию. Экстремисты стали умеренными. Русская революция 1917 года — экстремисты стали умеренными. Китайская революция — экстремисты стали умеренными. Иранская революция? Теперь ее лидер говорит о диалоге с американцами, посещает патриарха Алексия. Аналогичным образом талибы тоже станут со временем умеренными.
Мы все должны испытывать только одну жажду — жажду правды. Поэтому постарайтесь понять, что Пакистан — не проталибское государство. И экспорт экстремистской идеологии принес больше всего вреда Пакистану. В силу того, что у нас население малограмотное, мы являемся более уязвимыми для экстремистских идей. Пакистан является исламским государством с умеренными взглядами. Дух нашего государства — дух терпимости.
А.П. И последний вопрос. Могли бы вы перечислить те реальные проекты и программы, которые существуют между Россией и Пакистаном и вокруг которых сконцентрирована ваша деятельность как представителя Пакистана?
И.М.
Мы прилагаем все усилия для того, чтобы улучшить нашу торговлю, приветствуем российские инвестиции в Пакистане. Предлагаем самую привлекательную инвестиционную политику. Если наши страны смогли осуществлять сотрудничество в одном из самых редчайших проектов во времена существования Советского Союза, я говорю о карачинском металлургическом, то почему мы не можем сейчас осуществлять сотрудничество по совместным проектам, которые были бы еще больше, чем в то время? Особенно принимая во внимание тот факт, что у нас — полное совпадение точек зрения в отношении внешней политики. Мы против однополярного мира, хотим создать многополярный мир и верим во взаимовыгодное сотрудничество.