Пятьдесят лет спустя после войны мы так же очарованы немцами. А сами себя, как всегда, считаем народом так себе. Я не спорю, не напоминаю моим новым знакомым об их горьких разочарованиях. Наоборот, проникаюсь их миролюбием.
Возвращаемся на грешную землю.
— Сколько заброшенных лугов кругом!
— Пускай! Для природы полезно, — говорит Борис Александрович. У пчел, знаете, какие сборы в этих местах!
— Все предали, продали и разграбили! Негодяи! — перечит пылкий Юрий Александрович.
Замечаю между двумя братьями-переселенцами коренные противоречия в мировоззрении. И что интересно — либерально мыслящий по поводу заброшенных земель Борис Александрович по ходу дальнейшего разговора оказывается русским националистом, а резкий обличитель антигосударственных сил и пострадавший от них Юрий Александрович с гордостью называет себя патриотом Земли.
С такими людьми легко и приятно.
МЫ ЕДЕМ, НАВЕРНО, К САМОМУ ЗНАМЕНИТОМУ ИЗ ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ
Шиловской общины, к Пятигорову. Это молодой, высокий, красивый русский горец. Именно! Потомок династии учителей, известной в Дагестане наравне с поэтом Гамзатовым. Теперь уже с поправкой: когда-то известной. За те годы, что Пятигоров покинул родные места (он уточняет "родную землю, а не народ"), там известности добились люди других профессий.
Умный, чуткий, даже трепетный Пятигоров заканчивает рассказ о вживании в рязанскую землю так:
— И тогда мне осталось одно — заняться презренной торговлей.
Два мальчика заигрались на полу, шумят.
— Дети! — с учительской интонацией, подчеркивая старшинство, твердо произносит Пятигоров. — Здесь взрослые!
Тишина. Ни шепотка.
— А почему вы уехали из Дагестана?
— Потому же, почему уезжали из Казахстана.
— Неужели! Как-то не вяжется. Дагестан — такая дружественная республика. С чеченцами вместе воевали.
— Пропаганда. Русских там сейчас практически не осталось.
— А вас лично что толкнуло?
— Запросто могли убить. В самые спокойные советские времена все равно считалось, что убить русского — угодить Аллаху. Это у них, можно сказать, на генетическом уровне. Идешь по улице с девушкой, а их человек двадцать сидит. Начинают задираться. А я не могу, чтобы не ответить. Ушел в армию. Служил здесь. Нас однажды послали на картошку. Я случайно зашел в дом местного колхозника. И потом спать не мог. Я увидел земляной пол и глинобитную печь. В то время, как у нас уже тогда строили только двухэтажные дома. Я понял, что должен здесь жить.
Мы хлебаем горячий борщ, пьем чай. Пятигоров рассказывает, как начинал здесь после армии фермером. Вырастил хороший урожай пшеницы. Обмолотил. Но был настолько несведущ в крестьянском деле, что не знал, что зерно надо сушить. Половина сопрело. Остальное раздал на корм птице. Завел овец романовской породы. Не один год убил — дохода никакого.