Было видно, что ему очень хочется подорвать ко всем чертям это гнездо, из которого гнусными жалящими насекомыми вылетают самолеты с крестами на крыльях. Но ответственность за людей, которых он пытался вывести из вражеского тыла на соединение с Красной армией, пересилила. Не знаю, может, к этому чувству ответственности примешивался еще и страх безвестно сгинуть в лесу…
Ход моих мыслей был бесцеремонно прерван. Из леса, откуда-то справа от нас, раздалась длинная гавкающая пулеметная очередь, аккомпанементом которой выступали хлопки винтовочных выстрелов. Видно, в головы стреляющих пришла та же мысль, что и нам. На месте штабеля бочек вспух багрово-черный шар, от которого начало расплываться огненное озеро. Мы, не ожидавшие такого, просто застыли.
— В лес! — заорал первым пришедший в себя Терехин.
Но пришел в себя не только он. Немцы тоже уже оклемались. Со стороны аэродрома заросли начали, поблескивая трассерами, прочесывать пулеметные очереди. Я, на одних инстинктах, уткнулся лицом в землю и попытался, отталкиваясь руками, задом отползти в лес. Волна адреналина была настолько дикой, что из головы исчезли все мысли, остались только инстинкты, сейчас орущие, что надо очень быстро валить отсюда. Впрочем, остатков моего разума было достаточно, чтобы краешком сознания наблюдать за происходящим вокруг.
Как раз в тот момент, когда я вжался в землю, пуля на выходе снесла всю правую сторону лица Михалыча, который все еще смотрел на Терехина, когда со стороны аэродрома прозвучала первая очередь. Мой затылок, на который и так градом сыпались выбитые пулями щепки и прочий мусор, заляпало чем-то теплым. Саша Гримченко выпустил оставшиеся в диске его ДП патроны и, волоча за собой одной рукой опустевший пулемет, резво развернулся и пополз в лес вслед за Терехиным. Алфедов, каким-то непонятным образом, умудрился из положения лежа прыгнуть за ближайшее дерево и так передвигался дальше – прыжками и короткими перебежками от дерева к дереву. Лешка вначале застыл на месте и, словно загипнотизированный кролик, смотрел на вспышки, мерцающие на пулеметных стволах. В чувство он пришел, только получив в левое плечо пулю. Оля… Ее я, видимо тоже инстинктивно, успел вжать в землю, когда зарывался лицом в нее сам. Сейчас она что-то полузадушенно пищала. Я немного ослабил руку на ее затылке, и Оля принялась выплевывать набившуюся в рот землю. Схватил ее за руку и, потащив за собой, пополз к ближайшему дереву.
Почувствовав за собой хоть какое-то укрытие – ствол дерева, о который то и дело с глухим стуком били пули, — я немного пришел в себя. Не выпуская Олиной руки, развернулся, стараясь все так же вжиматься в землю, и, волоча за собой девушку, с максимальной скоростью пополз в лес. Ориентиром мне служили мелькающие впереди подошвы сапог Саши.