Так прошел мой первый день в партизанском отряде, во время которого я, считай, получил новую специальность и узнал много чего интересного.
Таким образом пролетело еще четыре дня. Утром, после завтрака, я шел в хозяйство Трепова. 120-миллиметровые мины мы больше не трогали – старшина решил, что хватит руки мозолить. Вместо этого занялись менее трудоемким делом – выплавляли взрывчатку из 82-миллиметровых мин. Но этим занимался старшина. А я был только на подхвате – в основном в эти дни моя работа состояла в выслушивании лекций по взрывному делу. К лагерным работам меня тоже не подключали. Хитрый старшина, похоже пользуясь тем, что кроме него и теперь меня, других подрывников в отряде не было, создал вокруг себя ореол вечной занятости, который распространился и на меня. То ли ему одному было просто скучно, и старшина не позволял забрать меня на заготовку дров и другие бытовые работы, то ли он боялся, что, если увидят мою незанятость, — усомнятся и в его занятости… В любом случае после всего пережитого эти дни прошли для меня как на курорте. Жизнь портила только проблема с куревом. Впрочем, в отряде это была общая проблема – табак имели лишь редкие счастливчики.
Праздная жизнь закончилась на пятый день. Сразу после завтрака старшину вызвал к себе капитан, и тот, велев мне сидеть на месте, удалился. Пока он отсутствовал, я успел поболтать с Сашей Гримченко и разузнать о его жизни в партизанском лагере. Он устроился совсем не так хорошо, как я. Конечно, свободного времени у Саши было тоже достаточно, но в его буднях присутствовали и такие занятия, как заготовка дров, доставка воды из текущей неподалеку реки, помощь по кухне и другие бытовые занятия. С Лешкой Митрофанчиком он встречался только в свободное время – того еще не ставили к тяжелой работе из-за незажившего плеча. А Олю он видел, только когда носил воду в лазарет. Там же видел и Терехина, который пока не пришел в сознание. Его даже кормить приходилось через какое-то хитрое, придуманное фельдшером приспособление. Саша только успел мне рассказать про Терехина, как его уже позвали за какой-то новой хозяйственной надобностью.
После ухода Гримченко я развалился на своем бревне и продолжал радоваться жизни еще минут сорок, пока не появился старшина. Мы прошли на свою полянку.
— Значит, так, Леша. — Старшина остановился у своего склада. — Вечером у нас «продуктовый» выход. Командир сказал, что надо тебя в деле проверить.
Я бы не сказал, что эта новость меня сильно обрадовала. Все-таки отдыхать в лесу хоть и скучновато, но зато здесь нет немцев и не свистят пули. Поэтому я просто промолчал.