Несмотря на то, что большинство поездок приходилось совершать в свободное от работы в Лланфарене время, и ей приходилось скрывать от Керров свои занятия, она чувствовала себя гораздо независимее, чем раньше. Бренвен стала меньше ощущать себя прислугой и больше — человеком, поглощенным интересным делом. Никто из видевших ее в деревне не собирался рассказывать об этом Джону и Люси. К ней хорошо относились и не завидовали тому, что ей приходится проводить так много времени в обществе этих молчаливых людей.
Места, которые она посещала, и особенно Лланфарен, имели богатую историю, и ее способность видеть происходившее в прошлом становилась все более ярко выраженной. Она описывала свои ощущения в дневнике, а также в докладах, предназначавшихся для Гарри, и от этого ей самой они уже не казались такими странными. Каким путем эти мысли, или видения, или что бы то ни было приходили к ней, Бренвен не знала. И вдруг за каким-то поворотом лестницы она ощущала что-то необъяснимое, и давно забытое слово готово было вот-вот сорваться с кончика языка. Возможно, академические круги сочтут ее наблюдения фантазией, а интерпретацию этих наблюдений, сделанную профессором Рейвенскрофтом, чистейшей спекуляцией, но это была уже проблема Гарри.
У студентов Редмунд-колледжа, расположенного в Редмунде, штат Вирджиния, было любимое место отдыха, которое они называли «Катакомбами», и это очень подходило подвальному бару, состоявшему из нескольких сумрачных комнат, стены которых было тесно уставлены кабинками. Подобно многим другим популярным преподавателям колледжа, Джейсон Фарадей предпочитал шумный полумрак «Катакомб» прохладному неоготическому великолепию Редмундского клуба преподавателей. О, он совсем не стремился равноправно общаться со студентами на их уровне, скорее наоборот — приходил в «Катакомбы» для того, чтобы в очередной раз насладиться обожанием студентов. Он был не столько выдающимся преподавателем, сколько одаренным мотиватором и манипулятором, но студенты были слишком молоды, чтобы понять различие между тем и другим, и год за годом выбирали его «самым выдающимся профессором». В избранной Джейсоном области — политологии — его макиавеллиевское восприятие мира было как нельзя кстати. Общества своих коллег в Клубе преподавателей он старался по возможности избегать, и сейчас шел туда только потому, что Гарри Рейвенскрофт назначил там встречу. Джейсон с сожалением миновал подвальный вход в «Катакомбы».
Зал столовой Клуба преподавателей был огромным, как собор. В небольшой темной нише, в которой находился бар, удобно устроившись в одной из кабинок, похожих по иронии судьбы на те, что были установлены в «Катакомбах», сидел Гарри Рейвенскрофт. Он поднял руку, приветствуя Джейсона. После обычного обмена ничего не значащими репликами они перешли к предмету, который крайне беспокоил их обоих, хотя и по разным причинам.