Когда они выехали из соснового леса и оказались на просторном зеленом лугу, Коди бросил поводья, давая Солдату полную свободу бежать куда ему вздумается. Ветер обдувал его лицо, солнце пригревало спину, и он вновь всем своим существом отдавался восторгу скачки. Его тело плавно и грациозно покачивалось в седле в такт движениям Солдата. Конь и наездник слились в единое целое.
Испуганный олень, щипавший сочную луговую траву, шарахнулся в сторону, давая им дорогу, и, чтобы не столкнуться с ним, конь Коди взял чуть левее, не сбавив при этом скорости. Он замедлил свой бег лишь тогда, когда они въехали в тополиную рощу. Теперь их путь лежал между золотистыми стволами деревьев, которые словно расступались перед ними, пока не остались позади, уступая место очередному лугу.
Они проскакали без остановки больше часа; затем, чуть тронув повод, Коди направил коня к горам, и они стали подниматься все выше и выше, а долина за спиной постепенно таяла, теряя свои очертания.
Близился вечер, и Коди погнал Солдата еще быстрее, но с какой бы скоростью ни неслись они вперед, ему не удавалось выбросить образ Шелби из своей головы, а тоску по ней — из своего сердца.
На землю спускалась ночь, заполняя собой леса и овраги, поглощая луга и холмы, вытесняя вечернее тепло и обволакивая все вокруг мягким покрывалом прохладной тьмы. Дневные животные прятались в свои гнезда и норы, а ночные просыпались и выходили на охоту. В тихом воздухе их голоса разносились эхом по лесам и каньонам, по холмам и горам — по земле, бывшей им родным домом.
Коди подбросил в костер еще несколько сухих веток, сцепил пальцы на затылке и откинул голову на седло, служившее ему подушкой. Он смотрел в небо, а память снова прокручивала события прошлой ночи и этого дня. Он страшно волновался за Шелби, боялся, что с ней случилось что-то ужасное… В бесконечно тянувшиеся часы все остальное утратило для него всякий смысл, даже судьбы пропавшего мальчика и сумасбродного Ланса не слишком его трогали. Мозг сверлила одна мысль — она там одна, испуганная и беззащитная. Тревога за нее сводила его с ума, снова и снова гнала назад, в прерию, заставляла его измученное тело забывать о пище, сне и усталости.
А когда Шелби, целая и невредимая, въехала в лагерь с сияющей улыбкой на устах, ведя на поводу лошадь с найденным Бобби, он едва не лишился чувств от радости и облегчения. Всю ночь ему мерещились жуткие картины того, как он находит ее израненную, обезумевшую от страха… И за все это время ему ни разу не пришла в голову та простая мысль, что она сможет справиться, не растеряться, найти дорогу назад. О, как он в ней ошибался! Пусть Кэти с детства любила лошадей и природу, а Шелби — нет; пусть Кэти планировала свою жизнь спокойно и здраво, а Шелби — сбивчиво и под влиянием эмоций, но теперь Коди точно знал, что сестры обладают одинаковым мужеством и умом, одинаковой смелостью и одинаковым… упрямством, так необходимыми для жизни на ранчо «К + К».