— Что еще в этой «кочегарке»? — повторила она.
— Ничего. Просто ничего. Обычные мелочи. Не волнуйтесь. — Он подошел к ней и, ободренный фамильярным отношением к ней Бразерхуда, неловко положил руку ей на плечо. — Послушайте. Не обязательно все обстоит так серьезно, как это выглядит. Но, разумеется, нам надо принять меры предосторожности. Учитывать возможность худшего и обеспечить безопасность. Джеку иногда свойственен слишком мрачный взгляд на вещи. Менее драматические объяснения обычно оказываются более практичными, а опытом обладает не один только Джек.
Темное море дождя окутало Англию Пима, и он опасливо пробирался в этом море. Уже вечерело. Сегодня он написал больше чем когда-либо и теперь был пуст, уязвим, пуглив. В тумане гудела сирена — один короткий сигнал, два длинных — на маяке и с корабля. Остановившись под фонарем, он огляделся. Эстрада пуста, спортивная площадка залита водой. На стеклах витрин магазинов все еще бьются под ветром желтые маркизы — защита от летнего зноя.
Он направлялся прочь из города. В галантерейном магазине Блэнди заблаговременно запасся плащом из непромокаемого пластика. «Доброго вам вечера, мистер Кэнтербери! Сэр, чем мы можем вам быть полезны?» Дождь громыхал капюшоном плаща, как жестяной крышей. Полами плаща он прикрывал покупки, сделанные по просьбе мисс Даббер: «Бекон купите у мистера Эйкена, только скажите ему и проследите, чтобы он нарезал его потоньше, а то чуть зазевался — и он подсунет толстые куски. А мистеру Кроссу скажите, что на прошлой неделе он продал мне три гнилых помидора, не просто подпорченных, а совершенно гнилых. Если он не вернет мне денег, моей ноги у него больше не будет». Пим следовал всем ее указаниям, но без необходимой, по ее мнению, непримиримости, так как оба торговца, и Кросс и Эйкен, были с ним в тайном сговоре и уже не первый год посылали мисс Даббер счета вдвое меньше, чем это действительно следовало. У бюро путешествий он разузнал подробности тура по Италии для пожилых экскурсантов, начинавшегося через шесть дней в Гатвике. «Я позвоню ее кузине Мелани в Богнор, — думал он. — Если я предложу оплатить поездку не только ее, но и Мелани, мисс Даббер не сможет отказаться».
Остается час сорок шесть минут, прошло только четыре минуты. Кузина Мелани и мисс Даббер были забыты. Из бесчисленных напиравших со всех сторон и требующих отдать им должное воспоминаний Пим выбрал Вашингтон и воздушный шар.
Разговоры наши нередко были весьма необычны, но пальма первенства, несомненно, принадлежит этому шару. Ты хотела поболтать, но я не желал тебя видеть, я испуганно чурался и избегал тебя. Но не смутил тебя этим — не так-то легко тебя было смутить. Чтобы как-то развеселить меня, ты запустила над крышами Вашингтона небольшой серебристый воздушный шар. Полметра в диаметре. Тому иной раз дарили такие шары в супермаркетах. В то время как мы катили в своих машинах — каждый из нас в своей — в разных концах города, ты объясняла мне по-немецки, какой я дурак, что пытаюсь превратить тебя в какую-то затворницу. Наши парные микропередатчики, как клопы в щель, проникали между частотами и, как клопы, бесили, должно быть, радиослушателей.