— И чуть не вышел. А может, даже и вышел. Так он считал.
— Бразерхуд выиграл для него немного времени — только и всего. Даже Джек не в силах был вечно сдерживать прилив. А кроме того, Джек теперь присоединился к шакалам. Ярость обманутого покровителя и с адом не сравнить.
«Это он привил свой стиль Магнусу, — подумала она, узнавая нечто знакомое. — Стиль, каким Магнус хотел писать свой роман. Это он научил Магнуса быть выше человеческих слабостей и, презирая свою смертность, смеяться, словно бог, над собой. Он сделал для Магнуса все, за что бывает благодарна женщина, — вот только Магнус был мужчиной».
— Его отец, похоже, был человеком весьма таинственным, — сказал он, раскуривая новую сигару. — В чем там было дело, вы не знаете?
— Не знаю. Я никогда с ним не встречалась. А вы?
— Множество раз. В Швейцарии, где Магнус жил студентом; отец у него был известным английским морским капитаном, пошедшим на дно со своим кораблем.
Она рассмеялась. «Да поможет мне небо, я же смеюсь. Теперь я обрела нужный стиль».
— О да. А когда я в следующий раз услышал о нем, он уже был крупным финансовым тузом. Щупальцы его протянулись во все банкирские дома Европы. Он чудом не потонул.
— О Господи, — пробормотала она. И снова разразилась безудержным очищающим смехом.
— Поскольку я в ту пору был немцем, я, естественно, почувствовал огромное облегчение. Меня действительно мучила совесть, что мы потопили его отца. Вы не знаете, что есть в вашем муже такого, из-за чего всегда испытываешь муки совести в связи с ним?
— Его потенциал, — не думая, сказала она и сделала большой глоток водки. Она дрожала, и щеки у нее пылали. А он спокойно смотрел на нее, помогая ей тем самым взять себя в руки. — Вы — его другая жизнь, — сказала она.
— Он всегда говорил, что я — самый давний его друг. Если вы знаете, что это не так, пожалуйста, не разрушайте моих иллюзий.
Постепенно рассудок ее прояснился.
— Насколько я понимаю, это место занимал некто по имени Мак, — сказала она.
— Где вы слышали это имя?
— Я видела его в книге, которую он пишет. «Мак, дорогая моя, это самый мой давний друг».
— И все?
— О нет. Там гораздо больше, Маку отведено немало места на каждой пятой странице. Мак то и Мак это. Когда они нашли фотоаппарат и книгу шифров, они нашли также засушенные на память маки.
Она надеялась сбить с него спесь, а получила взамен благодарную улыбку.
— Я польщен. Он прозвал меня этим причудливым именем — Мак — много лет тому назад. Я был для него Маком большую часть нашей жизни.
Каким-то чудом ей удалось не сдаться.
— Так кто же Пим? — спросила она. — Коммунист? Быть не может. Слишком уж это нелепо.