А время от времени, когда очередное сражение было выиграно и уже осталось позади или когда та или другая сторона получала большой куш, Аксель надевал фривольный костюм шалопая и устраивал ночную вылазку в эквивалент Сент-Морица, каковым являлся маленький белый замок в Великих Татрах, отведенный его службой для самых дорогих гостей. В первый раз они отправились туда отмечать годовщину республики в лимузине с затемненными стеклами. Пим к этому времени находился в Праге уже два года.
— Я решил представить тебе великолепного нового агента, сэр Магнус, — объявил Аксель, сидя в машине, петлявшей вверх по усыпанной гравием дороге. — В сети «Дозорный» прискорбно не хватает промышленных разведданных. Американцы взялись подорвать нашу экономику, но в данных, поступающих из Фирмы, ничто не подтверждает их оптимизма. Как бы ты посмотрел на то, чтобы установить контакт с чиновником средней руки из Национального банка Чехословакии, имеющим доступ к информации о наших самых серьезных промахах в управлении?
— А где я такого найду? — осторожно возразил Пим, ибо это был вопрос деликатный, требовавший решения путем долгой переписки со штаб-квартирой, которая только и может разрешить подойти к новому потенциальному источнику.
Стол для ужина был накрыт на троих, зажжены канделябры. Двое мужчин совершили долгую неспешную прогулку по лесу и теперь пили перед камином аперитив в ожидании гостя.
— Как Белинда? — осведомился Аксель.
Этой темы они редко касались, ибо Акселю не хотелось вдаваться в несложившиеся отношения.
— Спасибо, отлично, как всегда.
— Не совсем так, если судить по сообщениям наших микрофонов. По данным, поступающим из этого источника, вы день и ночь лаетесь, как две собаки. Вы изрядно надоели тем, кто сидит у нас на подслушивании.
— Скажи им, мы постараемся исправиться, — сказал Пим с редкой вспышкой горечи.
Послышались шаги старого слуги, прошедшего через холл, и грохот отодвигаемых засовов.
— Знакомься с твоим новым агентом, — сказал Аксель.
Дверь распахнулась, и в комнату вошла Сабина. Пожалуй, чуть раздавшаяся в бедрах; одна-две морщинки на шее от чиновничьей работы за столом, а в остальном — все та же прелестная Сабина. На ней было строгое черное платье с белым воротничком и весьма топорные черные выходные туфли, составлявшие, очевидно, предмет ее гордости, так как они были из подделки под замшу, с зелеными камешками на перепонках. При виде Пима она резко остановилась и с подозрением уставилась на него. В этот миг она всем своим видом выказывала неодобрение. А затем, к радости Пима, разразилась своим по-славянски безудержным смехом и кинулась к нему в объятия — совсем как в Граце, когда он начал делать первые неуверенные шаги в изучении чешского языка.