Аврора много дней ждала меня в Сен-Клу.
Потом, поняв, что я не приду, она ушла.
Никто больше ее не видел. Никто и никогда больше не слышал о ней.
Спустя много месяцев Орсини стал утверждать с плутоватым видом, будто видел ее на улице в Риме и она спрашивала обо мне.
Анжелика, со своей стороны, хотела меня убедить, будто Аврора скончалась от венерической болезни.
Я аккуратно уложил в душе эти два обмана, которым верил по очереди, в соответствии с тем, чего мне хотелось.
Кончилось тем, что они слились. И Аврора, в моих ощущениях, стала существом на границе двух миров.
Иногда она была живой. Иногда — мертвой.
Каждая из этих двух женщин была мне верна по-своему.
Некоторое время спустя после всей этой истории я покинул квартал Инвалидов. Я быстро сменил несколько квартир, ни одна из которых мне не подошла. У меня появилась привычка жить в отелях.
Анжелика и Орсини меня избегали. Так же поступал и я. Мы замечали друг друга в ресторанах или в залах продаж. И обменивались только отчужденными взглядами.
Я продал последние картины моего отца. Деньги таяли. Я облегченно вздохнул, когда их совсем не стало.
Только несколько воспоминаний догорало, как угли. Маленькие угольки, покрытые пеплом, почти остывшие. Но можно было раздуть пламя.
Эта любовь меня уничтожила. Я не страдал. Но счастье меня избегало. Эти две иллюзии неразрывно связаны.
Сумел я познать себя? Да и нет. Я знал, что одна часть моего существа открыта для страсти, которую другая часть отвергает.
Были новые лица. Новые женщины. Какие-то эмоции. Чаще всего это было только нервное возбуждение. И все-таки я сдавался без сопротивления, надеясь найти чувства, порожденные Авророй и исчезнувшие вместе с ней.
Иногда я прощал ее. Иногда я хотел ее ненавидеть. Но ненависть, как и забвение, лишь ненадолго утишают боль. Время, убивавшее меня, было единственным моим союзником, потому что печаль исчезает в нем быстрее, чем красота. Потому что наступает день, когда следы времени становятся заметны, как руины погребенной цивилизации.
Иногда вечером, когда мной овладевает тоска, я ложусь на кровать и смотрю в потолок. Я снова вижу туманное и сиреневое небо, которое Аврора велела нарисовать, когда пришла ко мне. Я вспоминаю площадь Терн, Везлэ, Рим. Я возвращался в каждое из этих мест. Каждый раз они меня принимали, как безразличные театры. Прошлой весной я даже возвращался в Гранд-отель. Ничто не изменилось. Потертые лестницы. Кипарисы. Аллеи мимоз и акаций. Порт и его неистовые чайки. Я попросил Дорис сопровождать меня туда. И, чтобы полностью освободиться, занял тот же номер, который занимал годом ранее. «Фортуна» была со мной. Уезжая, я ее оставил перед зеркалом. Несомненно, она до сих пор там.