Вернёмся к примеру с монетами. Стохастичные дефекты на их поверхности не делают их ценными. Безвозвратное уничтожение такой монеты — определённый ущерб, но не этически значимая потеря, оставляющая ощущение потери чего-то неповторимого. Но некоторые монеты приобретают черты, которые делают их по-настоящему уникальными.
Уникальность приобретает монета из далёкой эпохи, несущая отпечаток ушедшего времени.
Уникальность приобретает смятая монета, задержавшая пулю, летевшую в её владельца.
Уникальность приобретает монета, сделанная по эскизу гения.
Уникальность приобретают монеты, лежавшие у глазниц похороненного человека, чья могила была исследована в ходе археологических раскопок.
Уникальность приобретает монета, которую подбрасывал полководец, раздумывающий, переходить ли Рубикон.
В этих примерах уникальность монеты — отражение уникальности редкого, малопредсказуемого события, неповторимой эпохи, человеческой исключительности. Уникальность переносится на эти объекты в результате процессов естественного и человеческого творчества.
Монета — относительно простой объект. Сложнее разложить на компоненты уникальность человека, вида или биосферы. К сожалению, для наших действий часто бывает нужно сравнивать уникальность именно таких, сложных объектов. Не будем далеко ходить за примером. В ряде сообщений «Компьюлента» рассказывала о спорах среди природоохранников. Как спланировать наши усилия по охране природы? Надо сосредоточиться на усилиях исключительно сложности по охране видов-любимцев, наподобие больших панд и уссурийских тигров, или на выведении из хозяйственной деятельности участков территории, богатых редкими видами растений и беспозвоночных?
Уникальность в мире вокруг нас рождается и гибнет на каждом шагу. Но можем ли мы сохранить всё, что считаем достойным бессмертия?
К оглавлению
Кафедра Ваннаха: Сладкое слово «инвестиции»
Михаил Ваннах
Опубликовано 11 октября 2012 года
Со времён перестройки уху дорогого россиянина сладко и маняще слово «инвестиции». В весёлые девяностые плохо оплачиваемый и абсолютно дезориентированный чиновник губернского масштаба растерянно осведомлялся у забредших в местный Дом Власти о том, не слышал ли тот чего «про инвестиции». На швейковский вопрос «и что это за зверь?» чиновник отвечал простодушно: «Да денег дадут!»
Времена изменились. Чиновник стал сыт, прилично одет в купленный в Италии костюм и уверен в себе. Но традиция поговорить про инвестиции осталась. Служилый люд и преданные им журналисты из казённых СМИ весьма убедительно рассказывают об инвестиционном климате и потоке финансовых вложений. О том, что если в этом году Центральный Банк ожидает чистый отток капитала из России в 60-65 гигабаксов, то в следующем году он упадёт до десяти миллиардов долларов, в 2014 будет нулевым (всё успеют вывезти?), а в 2015 сменится притоком. Аж в пятнадцать миллиардов зелёных.