Думаю, что беды афганского народа начались не с момента ввода советских войск, а гораздо раньше — когда двоюродный брат короля Захир-шаха Муххамед Дауд Хан в 1973 году произвел дворцовый переворот и пришел к власти. Я могу только догадываться, какие влиятельные силы стояли за этим переворотом. После смены руководства наши безмятежные отношения, сложившиеся еще на заре советской власти, начали понемногу портиться. Очевидно, что они кому-то не очень нравились.
Отношения выстраивались десятилетиями. Сколько наших специалистов успело поработать в соседней и давно дружественной стране, сколько студентов окончило наши вузы, сколько средств вложено было в экономику этой бедной страны! А сколько успели построить! Чего ни коснись — все, оказывается, шурави. И завод азотных удобрений, и городок для его рабочих в Мазари-Шариф, заводы стекла и кирпича, заводы пива и коньяка, минеральных вод, фабрики шелка и обуви. А сложнейшая Джелалабадская ирригационная система? А разведанные полезные ископаемые, такие редкие, как медь и уран, ртуть? Плюс богатейшие запасы газа, поставки которого уже начались в соседний Таджикистан? А бетонные дороги, — та же Кушка-Кабул, — туннели? Один трехкилометровый Саланг чего стоит!
Но из политзанятий мне почему-то особенно запомнилась одна цифра — десять миллионов кубометров. Именно столько чернозема мы сюда завезли. Невольно возникало ощущение, что это уже отчасти и твоя земля. И как тут не помочь людям построить новую жизнь вместо той невообразимо бедной и грязной, со средней ее продолжительностью 46 лет для мужчин и 44 для женщин, со всеобщей неграмотностью сельского населения, с ужасающей детской смертностью.
Замполит рассказывал, что наши первые войска встречали с улыбками и цветами. Ведь мы пришли защищать их революцию по договору, который заключил еще Ленин. Но уже довольно скоро все изменилось. Афганский народ раскололся, или его сумели расколоть, на две воюющие половины. Но у меня сложилось такое впечатление, что лидерам революции и не было никакого дела до своего народа. Занимались они самым главным для себя: борьбой за власть. Занятие это в разноплеменном и общинно-родовом Афганистане могло привести только к взаимному уничтожению.
Как говорил Амин, ликвидировавший Тараки: если племя начинает войну с другим племенем, то готово сражаться до последнего младенца. Амина, как человека неуправляемого и с очень большими амбициями, убрал наш спецназ. Как нам говорили, советские десантники лишь на несколько часов опередили американских морских пехотинцев. Возможно, и так. Но, думаю, что лучше бы нас там опередили американцы, а мы бы остались навсегда друзьями с незапятнанной репутацией.