— Я прошу про…
— Разве можно обвинять офицеров, если пассажиры не слушают их доклады, не хотят понять? — голос Реймона возвысился в гневе. — Некоторые из вас снова упали духом. Некоторые отгородились апатией, или религией, или сексом, или чем-нибудь еще, пока не перестали воспринимать происходящее. Большинство из вас — ну да, это БЫЛО полезно, работа в научно-исследовательских проектах, но это само по себе стало защитной реакцией. Еще один способ сужения вашего внимания, пока вы не исключите из своего сознания большую гадкую вселенную. А теперь, когда невесомость мешает вам, вы точно так же заползли в свои чудные норки. — В голосе его появились гневные нотки. — Продолжайте в том же духе. Делайте, что хотите. Только не приходите и не долбите меня. Понятно?
Он набросил пижаму, подплыл к кровати и закрепил вокруг пояса страховочную веревку. Чи-Юэнь потянулась, чтобы обнять его.
— О, милый, — прошептала она. — Прости меня. Ты так устал… так устал.
— Мы все устали, — сказал он.
— Ты — больше всех. — Она провела пальцами по его скулам, выступающим под туго натянувшейся кожей, по глубоким складкам, по запавшим и воспаленным глазам. — Почему ты не отдыхаешь?
— Я бы хотел.
Она развернула его тело горизонтально, заставила его удобно вытянуться и придвинулась еще ближе. Ее волосы плавали над его лицом и пахли солнечным светом, как на Земле.
— Отдохни, — сказала она. — Почему бы нет? Разве это не здорово не иметь веса?
— М-м-м… да, в некоторых случаях… Ай-Линг, ты хорошо знаешь Ивасаки. Как ты думаешь, он может справиться без транквилизаторов? Мы с Латвалой не уверены.
— Шшш, — ее ладонь закрыла ему рот. — Хватит об этом.
— Но…
— Нет, и никаких разговоров. Корабль не развалится на части, если ты одну ночь поспишь как следует.
— Н-ну… пожалуй, что нет.
— Закрой глаза. Дай я поглажу тебе лоб — вот так. Разве уже не лучше? Теперь подумай о чем-нибудь хорошем.
— О чем?
— Разве ты забыл? О доме… Нет. Об этом, пожалуй, лучше не надо. Подумай о доме, который мы обретем. Синее небо, теплое яркое солнце, свет падает сквозь листву, мелькают тени, сверкает речная гладь, а река течет, течет, течет, убаюкивая тебя.
— Угм-м.
Она поцеловала его, едва касаясь губ.
— Наш собственный дом. Сад. Незнакомые яркие цветы. О, но мы посадим растения Земли тоже, розы, жимолость, яблони, розмарин — символ верности. Наши дети…
Он дернулся. К нему вернулось беспокойство.
— Погоди, мы пока не можем связывать свою судьбу с кем бы то ни было. Ты можешь не захотеть жить с каким-то, ну, любым конкретным мужчиной. Разумеется, ты мне нравишься, но…