Линдгрен спрятала лицо на груди Федорова. Он держал ее в объятиях и неуклюже поглаживал. Через некоторое время (час или около того в жизни звезд) она подняла голову.
— Простите меня, — выдохнула она. — Вы правы. Мы должны думать друг о друге. — Ее взгляд остановился на Реймоне.
— Как я им скажу? — взмолился капитан.
— Я предлагаю, чтобы вы этого не делали, — ответил Реймон. — Пусть первый помощник объявит новости.
— Что? — сказала Линдгрен.
Она высвободилась из объятий Федорова, сделала шаг к Реймону.
Констебль внезапно напрягся. Мгновение он стоял, словно ослепший, затем повернулся лицом к навигатору.
— Хей! — воскликнул он. — У меня идея. Вы знаете ли…
— Если ты думаешь, что я должна… — начала говорить Линдгрен.
— Не сейчас, — сказал ей Реймон. — Огюст, идите к столу. Нужно кое-что посчитать… быстро!
Молчание длилось бесконечно. Ингрид Линдгрен смотрела в зал со сцены, где она стояла вместе с Ларсом Теландером. Смотрела на своих товарищей.
Они отвечали ей взглядами. И никто из присутствующих не мог найти слов.
Хорошо, что выбрали ее. Истина была менее жестокой в ее устах, чем в устах любого из мужчин. Но когда она дошла до середины запланированной речи — «Мы потеряли Землю, мы потеряли Бету-3, потеряли человечество, к которому принадлежали. У нас остались смелость, любовь и, разумеется, надежда» — она не смогла продолжать дальше. Она стояла, закусив губу, сжав пальцы, и слезы медленно текли у нее из глаз.
Теландер пошевелился.
— Ээ… если вы позволите, — попытался он. — Прошу вас выслушать. Есть способ…
Корабль ответил ему отдаленными раскатами, прозвучавшими как глумливый смех.
Глассгольд не выдержала. Она не разрыдалась в голос, но ее усилия сдержаться сделали плач еще ужаснее. М’Боту, который стоял рядом с ней, попытался ее утешить. Он сам воспринял известие со стоицизмом, невероятным для человеческого существа. С тем же успехом он мог бы быть роботом.
Ивамото отодвинулся на несколько шагов от них обоих, от всех; было явно видно, как он погружает свою душу в персональную нирвану с замком на двери. Вильямс потряс кулаками над головой и выругался. Раздался еще один голос, женский, пронзительный. Женщина окинула взглядом стоявшего рядом с ней мужчину и со словами: «Ты, на всю мою жизнь?» отошла от него. Он попытался последовать за ней и наткнулся на члена экипажа корабля, который огрызнулся и предложил драться, если тот не извинится. Вся человеческая масса забурлила.
— Выслушайте меня, — сказал Теландер. — Прошу вас, выслушайте.
Реймон освободил руку, за которую держалась Чи-Юэнь Ай-Линг (они стояли в первом ряду), и запрыгнул на сцену.