— Это плохо, — сказал Перейра. Его хорошее настроение улетучилось. — Мы полагались на Нильсона в разработке инструментов для межгалактической навигации при ультранизком тау, так ведь?
Федоров кивнул.
— Лучше бы ему побороть хандру. Но не в этом сегодня проблема. Когда мы войдем в эти облака, то столкнемся с самой плотной полосой, из всех, что до сих пор встречались — в силу релятивистских эффектов. Я уверен, что мы вполне можем пройти сквозь нее. Но все же я хотел бы укрепить некоторые части корпуса, чтобы обезопасить нас наверняка. — Он рассмеялся коротким лающим смехом, — «Наверняка» — в таком полете! Как бы то ни было, моя техническая бригада будет работать в этой части корабля. Вам придется убрать у них с дороги установки. Все это я хотел обсудить с тобой.
— Угу. Ага. Вот мы и пришли.
Перейра взмахом руки направил Федорова в маленькое уютное помещение с письменным столом и полкой для бумаг.
— Сейчас покажу схему нашего размещения.
Они обсуждали деловые вопросы в течение получаса. (За стенками корабля прошли столетия). Добродушие Федорова, исчезло без следа. Он говорил кратко, почти грубо.
Убрав чертежи и заметки, Перейра негромко спросил:
— Ты не очень хорошо спишь по ночам?
— Я занят, — буркнул инженер.
— Дружище, на работе ты преуспеваешь. Синяки под глазами у тебя не от работы. Это Маргарита, так ведь?
Федоров дернулся на стуле.
— Что — Маргарита?
Он и Хименес уже несколько месяцев жили вместе.
— В нашей деревне невозможно не заметить, что у нее горе.
Федоров уставился в дверной проем, на зелень.
— Я бы хотел уйти от нее — если бы только не чувствовал себя предателем.
— М-м-м… Если помнишь, мы с ней часто были вместе, прежде чем она выбрала тебя в постоянные партнеры. Может быть, я лучше понимаю ее. Тебя нельзя назвать бесчувственным, Борис, но ты редко бываешь настроен в унисон с женским умом. Я желаю вам двоим добра. Могу ли я помочь?
— Дело в том, что она отказывается принимать процедуры против старения. Ни Урхо Латвала, ни я не можем переубедить ее. Наверное я действовал слишком активно и напугал ее. Она со мной почти не разговаривает. — Тон Федорова стал резким. Он продолжал рассматривать листья снаружи. — Я никогда не любил серьезно… ее. Как и она меня. Но мы привязались друг к другу. Я хочу сделать для нее все, что смогу. Но что?
— Она молода, — сказал Перейра. — Если наши условия сделали ее, как бы выразиться, переутомленной, она может нервничать при любом упоминании о старении и смерти.
Федоров повернулся к нему.
— Она все прекрасно знает! Ей известно, что процедуры должны проводиться периодически в течение всей взрослой жизни — иначе климакс наступит у нее на пятьдесят лет раньше. Она говорит, что этого и желает!