Александр Смоленский: Я знаю, в каком состоянии ребята приняли (после залоговых аукционов. — НГ) тот же «Норильский никель». Его директор в тундре пионерский лагерь построил и детей туда возил вертолетом. А еще у него был гараж типа спортивного комплекса, где он ездил на Mercedes, потому что Mercedes у него был, а по тундре на нем не поездишь. Город просто лежал в руинах. Сколько к каждой компании присосок было всех мастей. Я знаю, как ребята нахлебались, пока бандитов всех отшибли оттуда. В таком бы состоянии эти активы никто не купил. С другой стороны, все понимают, что эти активы — это бриллианты, просто грязные. Их надо было только почистить.
Сейчас, оглядываясь назад, можно сказать, как надо было провести эти аукционы?
— Тогда нельзя было ничего сделать по-другому. Просто ребята оказались в нужное время в нужном месте. Если оставить какой-то пакет у государства, тогда никто бы денег не вложил — государству не верили. Ключевые производства — «Норильский никель», Липецкий металлургический комбинат, «Северсталь», «Юганскнефтегаз» — были в жутком состоянии в смысле управления. Государство с них вообще ничего не получало. Только давало. С другой стороны, если я заплатил $300 млн, а это $30 млрд стоит, сколько стоит чистка бриллиантов? У нас были такие обсуждения в нашем кругу… Почему наши не стали договариваться, я не понимаю. Я, кстати, говорил об этом ребятам, что придет время — будут проблемы[79].
Эта проблема была и остается: итоги приватизации нелегитимны в глазах значительной части общества. Ходорковский вместе с другими бизнесменами хотели снять эту проблему, закрыть вопрос в начале путинского правления. Что из этого получилось, вернее, не получилось, расскажу чуть позднее. Ощущение у большей части населения, что олигархи, поучаствовавшие в той приватизации, их ограбили, с годами не исчезло. Реальной истории о том, в каком состоянии олигархи приняли производство и как выводили его в лидеры рынка, в сущности, не написано. Не потому, что никому не интересно кроме журналистов, а потому, что сами владельцы предпочитают об этом публично не вспоминать. То ли это все еще зона повышенного риска. То ли они считают, что та недавняя, в сущности, история никого не красит.
«Роспром» пришел в ЮКОС как инвестор. Первоначальная договоренность с руководством предприятия предполагала, что старый менеджмент продолжит рулить производством. Но менеджмент не мог прыгнуть выше головы (в противном случае ЮКОС не оказался бы в ситуации, когда ему пришлось, в сущности, выставляться на торги), и в итоге через девять месяцев после аукциона группа Ходорковского вошла в управление ЮКОСом. Это произошло в августе-сентябре 1996 года.