Владимир Дубов: Ходорковский вдруг говорит: «Поехали обедать». Мы поехали. Был такой ресторан «Тренмос» на Комсомольском проспекте. Дорогой ресторан-то. Странно, думаю. Ходорковский был известным жмотом. Никто из нас не шиковал. Мы не привыкли к таким местам. Он сказал, что структуру надо будет делать частной, и делать мы ее будем на некий состав лиц. Я сказал, что всей душой «за», меня это только радует. Но я четко понимал внутри себя: что если ты не будешь соответствовать, то никакие проценты и доли и права не защитят. И это чувство, наверное, у меня не ушло до конца. Не могу сказать, что наступил такой период, когда кто-то мог расслабиться, сказать себе: все, я сделал достаточно. Из людей, которые работали дольше, чем я, была Таня Анисимова, был Монахов, Юра Мицкевич. Эти люди туда не вошли. Вошли те, кого ты знаешь. Он выбрал по какому-то ему понятному принципу.
Банк был зарегистрирован 29 декабря 1988 года. К марту 1989-го Ходорковский перемещает центр всей работы именно в банк. К этому моменту в команде — Невзлин, Брудно, Дубов. Я имею в виду из тех, кто останется и продолжит с Ходорковским путь до конца. Очевидно, что одним из существенных факторов, которые объединили этих и вправду довольно разных людей, было отношение к деньгам. К деньгам в бизнесе. К деньгам «на жизнь». Много лет спустя, в июне 2005 года, во время интервью с Ходорковским для «Коммерсанта», я упомянула одного своего очень состоятельного приятеля, который говорил, что деньги уже не имеют для него значения. Ходорковский тогда мне сказал: «Мы как-то с Леонидом Невзлиным определили: у нас есть личные деньги, в отношении которых мы полностью удовлетворены. И с этой точки зрения они не играют никакой роли. И есть деньги для игры, инструмент. Этот инструмент как патроны для военных — только подноси[33]». Это говорил уже миллиардер Ходорковский. Но тогда, к началу 1990-х, они заработали свои первые большие по тем временам деньги. Молодые же, в общем, советские ребята вдруг стали богатыми. Ну, или им казалось, что они стали богатыми. Невзлин рассказывал мне, что впервые почувствовал себя богатым как раз в те годы — 1989–1990-й. Когда получил автомобильные права и мог поехать в Южный порт, где торговали машинами, и сделать то, о чем его отец мог только мечтать, — купить практически любую машину, даже «Волгу». Потом наступил момент, когда у него появилась первая иномарка — Volvo. Потом он купил свою первую квартиру. Уезжали евреи и очень дешево продавали квартиры, предпочитая увезти хотя бы несколько тысяч долларов наличными, чем ничего. Если бы они знали, сколько эта квартира на Ленинском, которую тогда купил Невзлин, будет стоить буквально через несколько лет!