Послышались голоса. Я не один. Господи, где Костя, Стасик?
Вот следующие несколько минут помню плохо. Каким-то образом мы собрались вместе. Ребята живы. Кавказцы тоже. Только сколько их? Не могу сосчитать. Плыву. Все в крови. Ладонью вытираю лицо. Липко. Я тоже в крови. Но хожу! И руки двигаются. Значит, все цело. Сам ободрался. Только звуки — как сквозь вату.
Знаете, что привело меня в чувство? У Кости на ремне через плечо — камера! Как он спрыгивал с бешено несущегося грузовика с пудовой хреновиной в руках? Как укрывался? Вот что значит профессиональный рефлекс! Неужели он так силен? Обнимаю их. Целы? Да вроде бы. Костя, как ты это сумел? Не помнит.
Вижу Ваху.
— Как дела?
— Омар убит.
Так, теперь день. По их обычаям тело должно быть предано земле сегодня до захода солнца. Почему-то нет чувства жалости. Я не знаю, кто из них был Омар. И физиономии особо не запоминал. Наверное, все это плохо. Так нельзя. Я должен переживать. Человек погиб. Сделал нужное выражение лица, развел руками. Но внутри — пусто. А сейчас мы попадем на похороны? Кто же из них Омар? Считаю — шестеро. В кузове было шестеро, в кабине двое. Из кузова, кажется, все в наличии. А грузовик уехал. Ничего не понимаю.
— Ваха, а Омар это кто?
— Камандыр. Из кабыны выпрыгнул. Нэ надо было.
Помолчали.
— Нада ухадыт. Аны знают квадрат.
Похороны откладываются? Или они оставят тело здесь? Нет, это вряд ли. Значит, понесем с собой. Они знают квадрат. Что, опять прилетят вертушки?
Я посмотрел на Ваху, перевел взгляд на небо. Тот покачал головой. Квадрат… Артиллерия бьет по квадратам… Т-тв-вою мать!
Двинулись быстро, разом, почти бегом. Краем глаза замечаю — двое ташат что-то тяжелое, с двух сторон держась за края не то одеяла, не то куска материи. Омар.
Бежали недолго.
То, что мы недавно пережили… Оказывается, это был пустяк. Снаряды шли с гулом, тяжелым, уверенным в себе. Им не требовалось осколками искать цель. Объем и масса. Артиллерия не убивает. Она хоронит.
На этот раз мы были вместе. Плотной кучей. Повезло, небо обвалилось не над нами — чуть сзади. В другой раз они могут угадать.
И тут я нашел один из вариантов ответа на загадку, мучившую меня давно. Миллионы тонн бомб, снарядов, ракет обрушивались на горы Чечни в минувшую войну. Ничего живого не должно было остаться. А боевики как ходили по горам, так и ходят. И меньше их не становится. Вот ответ. По крайней мере, касательно артиллерии. Боевой опыт. Тактика. Очень простой прием.
Дело в том, что, когда работает дальнобойная артиллерия, слышен звук самого залпа. За много километров. Его слышат те, по кому стреляют. А снаряд летит до цели приблизительно двадцать секунд. И есть промежутки — тихие, спокойные, когда ничего не летит.