Проходили дни, и жизненные тяготы, заботы о хлебе насущном все больше заглушали в сердце Сейиды боль утраты. Однажды утром ее разбудил чувствительный пинок в спину. Подскочив, на тощем тюфячке, валявшемся на полу кухни, девочка увидела над собой крупную костистую фигуру хозяйки.
— Хватит дрыхнуть! Тебя что, каждый день будить надо, сама встать не можешь?! А ну, поднимайся! Возьми миску — и живо в лавку к Мансуру, купи бобов на пиастр!
Девочка замешкалась спросонья, но хозяйка схватила ее за волосы и потащила. Остатки сна мигом слетели с Сейиды. Она испуганно вытянулась перед хозяйкой, а та все не унималась:
— Поворачивайся, лентяйка! В последний раз тебя бужу. А сейчас беги в лавку и не вздумай задерживаться!..
Утро едва началось. Все в доме еще спали. Сейида хотела было надеть шлепанцы, стоявшие возле двери в кухню, но хозяйка нетерпеливо подтолкнула ее к выходу.
— Сбегаешь и так, не сотрешь пяток! Они у тебя не серебряные.
Это верно, не было у Сейиды серебряных пяток, но дома она привыкла обуваться — даже мачеха не заставляла ее ходить босой.
В тупичке никого не было, кроме уборщика Абду, который только что закончил подметать мостовую и поливал площадку перед типографией.
— Доброе утро, Сейида! — весело встретил он девочку.
— Здравствуйте, дядя Абду!
— Что это ты в такую рань поднялась?
— Бобов купить.
— А разве Аббас не мог сбегать? Или у него есть дела поважнее?
— Он еще спит.
— Вот бездельник! Учиться не хочет, работать в типографии тоже! А все мать балует. Отец пальцем боится тронуть этого оболтуса. Упокой душу Габера! Всю типографию тащил на своих плечах. Бараи в жизни не найти такого работника.
Сейида добежала до улицы эс-Садд. Почти все лавки были еще закрыты. Хозяева только начинали прибирать возле дверей. Мясник Хазин вытаскивал из холодильника куски баранины и подвешивал их на крючки. Перед входом остановился чудаковатый прохожий, обросший бородой, в странном колпаке и с кадилом в руках. Размахивая кадилом, он гнусавил что-то и стоял у лавки до тех пор, пока мясник не бросил ему несколько миллимов.
— Ступай, шейх Митвалли, хватит с тебя!
Мануфактурная лавка, заведение парикмахера Махмуда, зеленная Абдурабба, вокруг которой громоздились пустые корзину и деревянные ящики, еще были закрыты ставнями. И лишь Али уже хлопотал у своей передвижной кухни. Он отрывал маленькие куски от большого кома теста, раскатывал их и бросал в кипящее масло. Сейида приостановилась. Одно удовольствие смотреть за ловкими руками Али, когда он делает свои пончики. И такие они аппетитные, просто слюнки текут. Но ведь каждый пончик стоит целый пиастр… Остается только смотреть — откуда возьмешь эдакие деньги? Накопить по миллиму? Но кругом столько соблазнов: леденцы, семечки, земляные орехи… Да и это теперь не для нее. Отец, бывало, подбрасывал ей монетку-другую. А нынче кто расщедрится? Может быть, Бараи, если его попросить? Как-то неловко… А уж хозяйке никогда и в голову не придет подарить монетку сироте. Сегодня ее отношение к Сейиде проявилось особенно ярко: пнула ногой, отругала, оттаскала за волосы — где уж ждать от нее добра! Аббас был куда снисходительнее, но и от него Сейида не видела особой щедрости. Наследник Бараи вообще не отличался широтой души. Только все время требовал от родителей не одно, так другое.