Банкротства часты и нередко значительны, хоть и не вызывают здесь сильных чувств. Более того — потерпевший банкротство редко не встречает величайшей снисходительности со стороны своих кредиторов, как если бы каждый из них добивался нрава на взаимность... Значит, — заключает автор доклада, — американское население штата Ныо-Йорк надлежит искать в деревнях и в городах внутренних районов».
Что же касается людских превращений в «плавильном котле», то разве же вся масса американцев (3 миллиона жителей к 1774 году) не испытывала на себе вторжения иноземцев, которые были столь же значительны, какими они будут в Соединенных Штатах в конце XIX века?
Подобное явление затрагивало более английские колонии Севера, нежели колонии Юга, которые образовывали совершенно отличную зону плантаций и черных рабов.
Между ними пролегало то расстояние, что отделяло Португалию от Англии... Следует учесть также, — говорит Бродель — различие в культуре, в ментальности, в религии, даже в сексуальном поведении.
Противостояние Севера и Юга было сильно выраженной структурной чертой, которая с самого начала отмечает историю будущих Соединенных Штатов.
В 1781 году один очевидец описывал IIыо-Хэмпшир. «Здесь не увидишь, — говорил он, — как в южных штатах, чтобы владелец 1000 рабов и 8-10 тысяч акров земли измывался над средним достатком своего соседа».
На следующий год другой очевидец подхватывает эту параллель: « На Юге есть больше богатства для малого числа людей, на Севере — больше общественного благосостояния, больше частного благополучия, счастливого среднего достатка, больше населения...».
Несомненно, это чрезмерное упрощение. Даже в Новой Англии, где крупные земельные владения были редчайшим явлением, где аристократия была, главным образом, городской — все же имелись крупные имения. В южных колониях имения были просто гигантскими по своим размерам — в Пенсильвании, еще больше — в Мэриленде и
Вирджинии, где поместье Ферфаксов покрывало б миллионов акров.
В Северной Каролине поместье лорда Гренвилла одно составляло треть территории колонии.
Вполне очевидно, что Юг, а также часть Севера были согласны на аристократический режим, когда скрытый, а когда —и выставлявшийся напоказ, на социальную систему, пересаженную из старой Англии, в которой право первородства попросту было краеугольным камнем.
Тем не менее, заключает Бродель, коль скоро небольшие хозяйства повсюду проникали между звеньями крупных имений — как на Севере, где пересеченный рельеф был малоблагоприятен для крупного земледельческого хозяйства, так н на Западе, где приходилось валить лес для устройства пашни, — такой неравный раздел земли в экономике, где за земледелием оставалось коллосальное преобладание, не препятствовал довольно прочному социальному равновесию...