Впоследствии книга Беккариа оказала большое влияние на развитие буржуазной юридической науки.
Некоторые области Италии, такие, например, как Флоренция и Тоскана, дали не так много теоретиков Просвещения, как, скажем, Неаполь и Милан, однако деятельность местных просветителей носила скорее практический характер, что выразилось в частности в активном участии Тосканских просветителей в реформаторской деятельности лотарингской династии.
Пьемонтец Баретти писал в 60-х годах восемнадцатого столетия : «Природа одарила Италию так же шедро, как и Англию, почему же Италия не имеет влияния в Европе, в то время как влияние Англии столь велико?» «Прежде чем ответить на этот вопрос, — продолжал он, - надо чтобы народы всей Италии или большей ее части объединились иод властью единого правительства в один народ...».
«Любовь к Родине, то есть стремление к благу всей нашей нации, — это солнце, которое освещает и притягивает итальянские города, - писал ломбардский экономист Джан Ре-нальдо Карли (1720—1795), — мы должны быть итальянцами, а не ломбарцами, неаполитанцами или тосканцами, если мы не хотим перестать быть людьми».
Однако Карли не требовал политического объединения страны, он верил в моральное единство итальянцев, которое стало бы возможным с помощью развития общенационального искусства, литературы и науки.
Споры между итальянскими просветителями не были столь ожесточенными, как это было в среде деятелей фран-цузкого Просвещения. В «Истории Италии» академик С. Сказкин, в частности, утверждает, что просветители разных городов Италии объединяли основные общие идеи и требования.
В центре их внимания стояла аграрная проблема — наиболее актуальная для Италии того времени. Подобно физиократам, они считали сельское хозяйство основой основ народного благосостояния и связывали развитие общества с лучшим распределением земли. Они рисовали яркую картину материального и морального упадка деревни.
С горечыо неаполитанский экономист Филанджери говорил о том, что есть землевладельцы, которые «измеряют свои владения горизонтом, но в то же время слишком много народа но сравнению с ними не имеют ни земли, ни работы».
Полииьери, воспитанник той же неаполитанской школы, вторил Филанджери , обращая внимание на незаселенность деревни и на контраст между богатством крупных землевладельцев и нищетой миллионов, которые не имеют даже клочка земли.
«Если бы Италия была подчинена одному монарху, никому и в голову не пришло бы ограничивать перевозку товаров из одной провинции в другую», — заявлял миланец Пьетро Верри. Просветители чувствовали нелепость политической раздробленности, трагизм иноземного владычества. Маркиз Караччоло с горечыо говорил про Италию, поделенную между мелкими и немощными династиями. Иностранные державы были, по его мнению, своего рода чумой для страны.