Поскольку нужно было жить, нидерландские города, как справедливо замечает Фернан Бродель, не могли избежать необходимости общих действий. Питер де ла Кур говорил, «что их интересы сцеплены друг с другом». Сколь бы они ни были сварливы, как бы ревностно ни относились друг к другу, но «улей» навязывал им свои законы, заставлял объединять свои усилия, сочетать их активность, коммерческую и промышленную. Они образовывали могущественный блок.
НАСЕЛЕНИЕ
Города — это потребители рабочей силы. Городской комплекс Соединенных Провинций процветал лишь благодаря росту населения: 1 млн. человек в 1550 году, 2 млн. — в 1650 году, и так далее.
Такой успех был достигнут не только за счет прироста местного населения. Взлет голландской экономики призывал, требовал иностранцев. Отчасти он сам был их созданием.
Естественно, не все они нашли там землю обетованную. Нидерландское процветание не переставая плодило огромный пролетариат, скученный в трущобах и вынужденный питаться худшими продуктами.
Лов тощей сельди в ноябре «запрещается объявлениями властей, но его терпят, коль скоро он служит для пропитания бедняков». Как и в Генуе, все покрывалось активной благотворительностью, которая умиряла возможные вспышки классовой борьбы.
Тем не менее в Голландии XVII —XVIII вв. богатые были богаче, нежели в иных странах, а бедняки столь же многочисленны и, быть может, более несчастны, чем в других местах, хотя бы уже в силу неизменной дороговизны жизни.
Однако не все иммигранты приезжали искать в Голландии призрачного богатства. Многочисленны были и те, кто бежал от войн и религиозных преследований, бывших бичом XVI — XVIII вв.
После перемирия, подписанного с Испанией в 1609 году, Соединенные Провинции были на грани разрыва своего согласия и разрушения того, что им служило государством, из-за жестоких распрей, религиозных и политических, но эта волна насилия, отмеченная победой протестантской ортодоксии на Дордрехтском синоде в 1619 году, не была продолжительной. Она не могла продлиться долго в стране, где были многочисленны католики.
В конечном счете установилась и укрепилась терпимость одновременно с индивидуальными свободами, которым способствовало раздробление политической власти.
«Служители протестантской религии, в конце концов, имели очень ограниченный успех в своих попытках превратить республику в протестантское государство, в некотором роде по женевской модели».
Терпимость заключалась в том, чтобы принимать людей такими, какие они есть, коль скоро они — рабочие, купцы или беженцы — вносили вклад в богатство республики. А впрочем, разве можно вообразить себе «центр» мира, который не был бы терпимым, обреченным быть таковым, который не принимал бы людей, в которых нуждался, когда они в него приезжали?