Вернувшись, заметила, что пламя горит низко. Присела на корточки и подбросила топливо. Огонь осветил росший неподалеку бук. В левую руку Нимета взяла горящую головню, в правую — нож. В медленном танце трижды прошлась вокруг большого засохшего дерева, называя каждый раз имена богов.
Ребенок визжал, дрыгал ножками, высовывал руки из-под одеяла. Нимета встала перед ним неподвижно. Потом, вздрогнув, вышла из оцепенения и воткнула факел в землю. Огонь погас. Левой рукой схватила ребенка за ногу и подняла. Он был такой маленький, почти невесомый.
Она положила его на плоскую вершину камня. Ребенок корчился и кричал. Нимета посмотрела на небо. Настала ночь. Сверкали звезды.
Посыпались слова, торопливые, недоговоренные, налетавшие друг на друга:
— Таранис, Лер, Белисама. Послушайте меня, последнюю вашу почитательницу. Мужчины, убоявшись вашего гнева, в страхе бежали. Нашли себе нового римского бога, а другие так и не отстали от старых, глупых галльских богов. Я, Нимета, дочь короля Иса и королевы Форсквилис, я одна в вас верю. Услышьте же меня!
Блеснул нож. Он был большой, тяжелый, скорее меч, чем нож. Она купила его в Гезокрибат у лавочника, который сказал, что язычники совершали им жертвоприношения.
— Ис лежит на дне, — взвыла Нимета. — Священный лес сгорел. Примите же от меня это!
Нож сверкнул и ударил. Крики прекратились.
Нимета подняла крошечную детскую головку.
— Я даю вам кровь от своей крови, плоть от своей плоти. Теперь и вы дайте мне то, чего я хочу!
Голос ее перешел в хриплый шепот. Языки пламени взметнулись к небу. Казалось, что дым ожил.
— Лер, пусть эти четверо, чьей добычей я стала возле твоего моря, никогда не успокоятся. Пусть та, кто ходит среди развалин, мучает вечно их души. Таранис, пусть весь их род в Одиарне погибнет, как тараканы. А кровь их, что я пролила, впитает твоя земля без остатка. Белисама, подари мне способности, какие были у моей матери, королевы Форсквилис. Да не буду я больше беззащитной жертвой, а стану жрицей и колдуньей. Да будет так.
Огонь погас. Она ощупью добралась до пруда и бросила в него тельце, а потом подошла — к дереву. В обгоревшее его дупло она положила головку и быстро прикрыла отверстие.
Упала на колени, потом встала, подняла руки и прошептала:
— Будьте всегда со мной.
Собрав вещи, женщина пустилась в обратный путь. Дорогу домой в такой темноте отыскать невозможно, но оставаться в этом месте она не могла. Нужно дойти до поляны, там она увидит звездное небо, там и заночует. На рассвете пойдет к своему дому, вымоется в реке, выбросит запачканную кровью одежду. А когда придет посыльный от Грациллония, расплачется: