Она кивнула. Солнечный луч заиграл на черепаховом гребне, скреплявшем затейливую прическу. Он невольно обратил внимание на лебединую шею, пожалуй, лучшую черту в ее облике.
— Сенатор любезно пригласил меня. Ему нравится работа, которую я для него делаю.
Он не знал, как продолжить разговор.
— По правде сказать, работа эта утомляет, — продолжила она, выводя его из затруднительного положения. — Когда она закончится… может, замолвите за меня словечко. Я знаю, что смогу вызвать у него интерес. И все же он может и не осмелиться поддержать мое предложение. Городская казна и так несет сейчас большие расходы.
Грациллоний проявил сочувствие. Он не представлял себе более унылой работы, чем переписывание книг.
— А что вы предлагаете?
— Историю Иса, от начала основания города до самого ее конца. Об этом необходимо помнить. И о великолепии города, и о великих его свершениях.
Перед его мысленным взором вдруг с необычайной ясностью предстала девушка, певшая под луной:
Я помню Ис, хоть там и не была я.
— Разве я не права? — прорвалась в его молчание Руна.
Он вышел из оцепенения.
— Да. Такая работа будет вам интересна.
— Мы можем надеяться на одобрение епископа. Возможно, он и сам захочет принять участие. Падение гордого города содержит в себе мощный моральный урок. — Она почувствовала его неудовольствие и поспешила добавить: — Но больше всего мне хочется, чтобы то, что мы любили, жило в памяти людей. Хочу спасти наших любимых от забвения.
— Замысел грандиозный.
— На это уйдут годы. Сначала я должна поговорить с каждым оставшимся в живых жителем Иса. С теми, кто помнит. Пока они живы. Прежде всего хочу говорить с вами, Грациллоний. Хотя и молю Бога о том, чтобы вы как можно дольше нас защищали.
Он поморщился:
— Говорить об этом… тяжело.
— Но ведь у вас долг перед Исом, перед королевами, детьми, друзьями, перед их памятью. Я буду действовать очень осторожно и постепенно.
Он вздохнул, посмотрел перед собой и сказал:
— Сначала нужно получить согласие Апулея.
— В этом вы должны мне помочь. Ведь мы с вами уже работали, вы и я. Можем и опять работать вместе. Скажите же, что согласны.
Грациллоний кивнул:
— Ладно. Но прежде дождемся удобного момента.
— Разумеется. К тому времени, может быть, и ваши раны затянутся, Грациллоний, — тихонько сказала она, — не все же время вам тосковать. Вам еще жить да жить.
— У меня есть работа.
— Но вам нужно и счастье. — Она чуть крепче сжала его руку…
Они подошли к дому трибуна. Над стройными ногами взметнулись белые юбки, и, забыв о приличиях, на порог выскочила Верания.
— О, вы здесь! — воскликнула она. — Я уже начала бояться, что вы заболели или что-то случилось.