Здесь, во время отлива, камни видели только небо. Их облепили раковины, обмотали зеленые водоросли. Ноги с них то и дело соскальзывали. Глазам представали странные существа, плававшие в лужах. Туман вихрился, становился гуще и холоднее. За этим непроницаемым покрывалом все громче выли, свистели, плескались, чмокали волны. Эвирион подошел к ним вплотную.
В этой влажной темноте он видел лишь смутные очертания. Перед ним была глыба, свалившаяся на более мелкие камни. Оказалось, это грубо высеченные блоки обрушившегося здания и плиты дорожного покрытия в форме мегалита. Он, стало быть, пришел к менгирам. Ис хранил здесь реликвию, возраст которой превышал возраст города. Как, неужели этот первый и последний символ почитания предков тоже разрушен? Или это знак судьбы, которая была предсказана еще при основании города?
К этому времени Эвирион отдышался от бега и тяжко вздохнул, подумав, что и он сломан. Его смелое предприятие обогатило варваров и погубило девушку. Сила иссякла вместе с надеждами. В плече, но которому прошлась дубинка, болезненно пульсировало. Порванная в этом месте одежда намокла от крови. Волны, становившиеся все выше, лизали ему ноги. Туман застилал глаза, соль попадала в рот, будто слезы.
В черепе бился пульс, сквозь стук вроде бы снова послышалось пение, обещавшее ему бесконечный покой и любовь. Все, что ему нужно, — это дождаться, и она придет. Туман сгустился, и в темноте образовался белый ее двойник, или это только кажется? Он почувствовал ее губы, соленый поцелуй.
Нахлынуло желание. Он выпрямился, раскинул руки и крикнул в темноту:
— Я здесь. Пойдем и отдохнем. Я принесу тебе их кости, чтобы ты играла с ними на рифах.
Ветер принес ему в ответ ее хохот.
Порыв ветра толкнул его прочь от берега. А, может, это сам он стал ветром, и туманом, и морем. Потек через скалы, перелился через поваленные крыши; как лосось, подпрыгнул вместе с волной; как коршун, камнем упал на тюленя, вспарывая его спину. Меч рванулся из ножен.
На дороге Тараниса поднялся и застегнул ремень последний мужчина. Возле ног его лежала рыжеволосая девушка.
— Ну что, может, сделаем еще заход? — прохрипел он. Он был молод. Пушок на щеках не мог скрыть прыщи и болячки.
Нимета шевельнулась. Глаза ее оставались закрытыми, но она схватилась за край туники, стараясь опустить ее вниз. Скорчившись, попыталась лечь на бок.
— Нет, — откликнулся Уллус и обеспокоенно глянул в сторону Форума. Ветер трепал его бороду и свистел в ушах. Надвигалась темнота. Она казалась стеной, из которой летели клочья. — Мы и так долго с ней провозились. Наверное, уже закат. Разве в такую погоду поймешь? Пошли назад, в лагерь. В их лагерь, там, где золото, пока еще хоть что-то можно увидеть.