Так он блуждал по библиотеке, глядя на уставленные премудростью полки, переходя от уныния к уверенности в своих силах. В отделе «разных сочинений» он напал на «Конспективный курс» Норри и с благоговением перелистал его. Этот язык отчасти был ему родной. Затем он нашел Боудича, сочинения Лекки и Маршалла. Вот что он сделает — он изучит навигацию. Бросит пить, серьезно будет учиться и станет капитаном. В это мгновение Рут казалась ему близкой. Когда он будет капитаном, он сможет жениться на ней (если она этого захочет). Ну, а если она не захочет, тогда он все-таки бросит пить, будет жить ради нее как порядочный человек. Но вдруг он вспомнил о страховых обществах и о судовладельцах, которым приходится служить капитану и чьи интересы всегда диаметрально противоположны. Нет, морская карьера не для него. Он оглянулся вокруг, увидел десятки тысяч томов и закрыл на миг глаза. Ведь в этом множестве книг заключается огромная сила. Если он хочет совершить что-нибудь великое, он должен сделать это на суше. Да и к тому же капитанам не разрешается брать с собой в плавание жен.
Настал полдень, затем день начал клониться к вечеру. Мартин забыл о том, что с утра не ел, и продолжал искать книги о правилах хорошего тона. Кроме мысли о карьере, его мучил еще один, весьма простой, конкретный вопрос. «Если вы познакомились с молодой леди и она приглашает вас зайти, то через сколько времени вы можете отправиться к ней?» — так он мысленно формулировал его. Но, когда он наконец отыскал искомую полку, он не нашел там ответа. Он почувствовал себя буквально подавленным огромным количеством условностей и запутался в лабиринте правил относительно обмена визитными карточками в светском обществе. В конце концов он прекратил поиски. Он не нашел того, что искал, зато открыл новую для него истину, что для овладения наукой о хорошем тоне нужна целая жизнь и что ему понадобятся две земных жизни, чтобы изучить его.
— Вы нашли, что хотели? — спросил его сидевший за конторкой человек, когда он уходил.
— Да, — ответил он. — Хорошая у вас библиотека.
Библиотекарь кивнул головой.
— Заходите почаще. Вы кто — моряк?
— Да, — ответил он. — Я непременно зайду еще.
«Ну как это он мог угадать, что я моряк?» — спрашивал себя Мартин, спускаясь по лестнице.
Выйдя на улицу, он сначала шел ровным, но довольно неловким шагом, выпрямив стан; вскоре он весь погрузился в свои мысли и к нему опять вернулась его прежняя, естественная раскачивающаяся походка.
Мучительное беспокойство, острое, как голод, томило Мартина. Он жаждал хотя бы взглянуть на эту девушку, с исполинской силой захватившую его в свои крохотные ручки на всю жизнь. Но он никак не мог решиться пойти к ней. Он боялся, что еще рано, боялся оказаться виновным в нарушении ужасных правил этой ужасной установки — хорошего тона. Он целыми часами просиживал в двух библиотеках — Оклендской и Берклейской; он записался в них и записал даже обеих своих сестер, Гертруду и Мэриен, а также и Джима, купив у него согласие на это за несколько стаканов пива. Таким образом, он мог брать книги по четырем карточкам. Теперь газ горел в каморке для прислуги до рассвета, и мистер Хиггинботам брал с Мартина пятьдесят лишних центов в неделю.